Такая возможность представилась через пару часов после завтрака, когда в мою ставшую темницей комнату вошел Киран.
— Готова? — спросил он, внимательно всмотревшись в мое лицо.
— Готова, — подтвердила я, спокойно встретив его взгляд.
Мы вышли в коридор и стали медленно спускаться вниз по черной лестнице. Когда я услышала впереди негромкие шаги, сердце ухнуло куда-то вниз, но Киран тут же обернулся и покачал головой. Я не сразу поняла, как расценивать этот жест, и, лишь когда увидела Фиону, поняла, что горничная нам помогает.
Оказавшись на первом этаже, мы свернули в нужный коридор, и в этот же момент совсем рядом снова раздался звук шагов. На сей раз Киран не показал, что все в порядке, и напрягся. Взяв меня за руку, одним рывком оттащил за угол и вынудил вжаться в стену.
— Снова бродишь по особняку? — спросил дворецкий, в голосе которого отразилась тень недовольства.
— Простите, господин Дженкинс, — проговорила Фиона. — Я шла на кухню.
— Не испытывай моего терпения, девочка. Будь рядом со своей леди, большего от тебя не требуется.
Я замерла, забыв дышать. Второй раз я находилась в подобной ситуации. В прошлый раз в кабинете все обошлось, но сейчас я вовсе не была уверена, что Дженкинс нас не заметит.
К счастью, обошлось и сейчас.
Когда дворецкий скрылся из виду, Киран снова взял меня за руку, только теперь его вела я. Мы миновали длинные коридоры, которые за прошедшее время будто стали еще мрачнее, проходили по пустым галереям и скользили мимо множества темных дверей.
Оказавшись перед нужной комнатой, я указала Кирану место, где находилась массивная, украшенная ковкой дверь, невидимая обычным зрением.
— Покажи, где тут замочная скважина, — попросил он, бросив быстрый взгляд в конец коридора. — Чтобы отпереть, мне нужно знать точно.
Я ткнула пальцем туда, где находилось отверстие для ключа. Киран сосредоточился и положил ладонь на то место, где находилась дверная ручка. К моему изумлению, ладонь прошла сквозь нее. Но охотника это не остановило: прикрыв глаза, он замер и словно превратился в каменное изваяние. Как и в случае с оградой, потребовалось несколько минут на то, чтобы появились какие-то заметные изменения.
Воздух завибрировал, дверь подернулась рябью, и пальцы Кирана обхватили материализовавшуюся ручку. Еще через несколько мгновений темно-вишневое деревянное полотно проявилось полностью, но замок поддаваться не спешил. Киран действовал осторожно и предельно аккуратно. Хотя я не понимала его манипуляций, но предполагала, что он старается не оставлять следов. Магия сокрытия — тонкая материя, подобная завесе. Можно приподнять резко и одним рывком, а можно плавно и практически незаметно.
Щелчка не было, но я сразу поняла, что у Кирана получилось.
Бесшумно отворив дверь, он пропустил меня вперед, и в следующую секунду мы оказались по другую ее сторону.
Стоило нам войти, как на стенах сами собой загорелись свечи в изящных кованых подсвечниках, но их не хватало, чтобы в полной мере разогнать мрак. Окон в помещении не было вовсе.
— Черт возьми, — выдохнул Киран, устало привалившись к дверному косяку.
Нас обоих постигло глубокое разочарование. За таинственной дверью скрывалась заваленная старыми вещами комната, вовсе не походящая на ритуальный зал.
Тем не менее Киран все же принялся проверять ее на предмет еще одной двери. И она действительно отыскалась — вот только за ней обнаружилось совсем небольшое помещение с тремя односпальными кроватями. Там же стояли покрытые давней пылью тумбочки и стол с несколькими фарфоровыми чашками.
— Они держали их здесь, — сказал Киран, обращаясь не то ко мне, не то к самому себе.
— Кого — их?
— Лилиану и еще двух девушек. Их привезли сюда первыми.
— Но почему здесь? — Я не смогла сдержать удивления. — Почему не вместе с остальными?
Продолжая осматривать помещение, Киран ответил:
— Лилиана — родная сестра Кэтлин Баррингтон, родившаяся девятого сентября. Их мать скончалась вслед за графиней, и после девушка переехала сюда. Граф в какой-то мере испытывал к ней теплые родственные чувства, поэтому позволил жить рядом с собой. Тогда она была слишком мала, но сейчас ее возраст как раз подходит для ритуала, да и граф, вероятно, сильно изменился, утратив остатки сентиментальности. Кроме того, Лилиана была свидетельницей происходящего здесь десять лет назад. Будучи фактически ребенком, она могла всего не понимать, но с возрастом, вероятно, стала о чем-то догадываться.
Я слушала и изо всех сил старалась сохранять присутствие духа, потому что это было слишком страшно. Только теперь я в полной мере понимала и видела на наглядном примере, насколько несовершенен наш мир и власть. Как такие преступления, столько загубленных жизней все это время могли оставаться незамеченными? Как?
В столице и областях дела наверняка обстояли иначе, но здесь, в окрестностях маленького провинциального городка, все творили что хотели.
— А почему граф ждал целых десять лет? — спросила я и тут же сама ответила: — Требовалось время, чтобы все улеглось. Должно быть, желал все продумать и не допустить прежней ошибки. Вот только в таком случае нужно было тщательнее отбирать жертвы. И не останавливать выбор на тех, кто обладает магией.
К последней категории я относила и себя, и Делору. Впрочем, девушке-лани ее дар не очень-то и помог.
Киран вернулся в смежную комнату, где принялся осматривать старые вещи, и я занялась тем же. В первую очередь мое внимание привлекла левая от двери стена, увешанная портретами-миниатюрами. Я бы не удивилась изображению на них графа и графини, но на всех был нарисован один и тот же молодой человек. Светловолосый, с правильными и выразительными чертами лица, кого-то смутно напоминающий. На этой же стене под стеклом висели разноцветные бабочки: синие с крупными кружочками на крыльях, желтые и черные, белые капустницы и прекрасные адмиралы.
Мне стало не по себе. Никогда не понимала людей, их коллекционирующих. Такие бабочки — красота, за которой скрывается смерть.
— Черт возьми, — второй раз выругался Киран, чем привлек мое внимание.
Приблизившись, я увидела, что он держит в руках два абсолютно одинаковых детских платьишка. Внутри каждого имелись вышитые надписи: Б. Баррингтон на одном и С. Баррингтон — на
