— Eascripte a Frotui, — озвучил Киран злополучную гравировку на «мертвом» языке. — Долг и честь. Такие кинжалы есть у всех охотников. Без исключения.
Меня затопило столькими чувствами, что я замерла и не могла проронить ни слова. Сперва недоверие, подозрительность, затем — вера в сказанное, за которой последовали стыд и горечь. Киран не врал, и я была готова казнить себя за то, что усомнилась в нем. После всего, что этот человек для меня сделал, я обидела его своими опрометчивыми выводами.
— Прости. — Одно-единственное произнесенное на выдохе слово не могло вместить всех моих душевных терзаний. — Киран, я просто…
— Просто устала, — закончил он. — Это ты прости, я был несколько резок. В том кошмаре, в каком ты жила все последнее время, недоверие превращается в норму.
Хотя его голос теперь звучал гораздо мягче, я все равно чувствовала, что сильно его ранила. Потеряв сестру, он целых десять лет пытался доказать вину ее убийцы, но ему никто не верил. Должно быть, отсутствие веры — самое больное место Кирана.
«Позволил себе влюбиться», — пронеслись в голове недавно сказанные им слова, и меня окатило новой волной вины.
Повинуясь зову сердца, я приподнялась на носочках и, обхватив его за шею, несмело припала к губам. Внутри все затрепетало, и мне подумалось, что вот она — любовь. Многогранная, переполняющая, которую нельзя выразить словами и можно лишь почувствовать. На протяжении всей жизни я ждала человека, который поймет меня, примет такой, какая я есть. И пусть мы с Кираном были знакомы недолго, казалось, я знаю его всю жизнь.
Кто бы мог подумать, что моя маленькая личная роза, растущая глубоко внутри, расцветет в царстве темного холода…
Когда Киран обнял меня в ответ, подался вперед и углубил поцелуй, когда его ладони заскользили по моей спине, обжигая сквозь платье, когда на нем сосредоточился весь мой мир, внезапно что-то произошло. Я даже не уловила того момента, в который Киран, издав странный глухой стон, резко пошатнулся.
Скрипнула дверь, в сторожку ворвался холодный ветер. Бекки, о присутствии которой я успела забыть, в испуге села на кровати.
Взгляд отстранившегося Кирана стал каким-то застывшим, будто стеклянным. Я не понимала, что происходит, пока он не обернулся в сторону распахнутой двери, где на фоне косого дождя стоял Виктор.
Увидев торчащий в спине Кирана кинжал — точно такой же, какой лежал на столе, — я закричала, не слыша собственного голоса. А в следующее мгновение перед глазами все поплыло, и я ощутила, что теряю сознание…
ГЛАВА 21
— Ты знаешь, что делать, — сказал Виктор появившемуся Дженкинсу. — И с горничной разберись, она нам больше не нужна.
Сознание срывалось в бездну небытия, и я из последних сил цеплялась за реальность, которая превратилась в очередной кошмар. Видя, как рубашка Кирана покрывается красными пятнами, а он сам стремительно бледнеет, я буквально онемела. Когда он упал на пол, опустилась рядом на колени и беззвучно звала по имени, не отпуская его холодной руки.
— Пойдем. — Виктор схватил меня за предплечье и потянул вверх. — Не упрямься, Амина.
Я отказывалась верить в то, что все происходит на самом деле. Мысли сделались обрывочными, невнятными, а звучащий голос доносился до меня, словно из-за ватной стены. Это не могло быть правдой. Просто не могло! Киран, опытный охотник, не мог вот так умереть, получив подлый удар в спину!
— Ненавижу! — хотела крикнуть я, но голос сел. — Ненавижу тебя!
И, не помня себя, бросилась на Виктора. От моих ударов он с легкостью отмахнулся и, перехватив мои руки, с силой их сжал, лишая возможности шевелиться. Мною овладела такая бешеная смесь ярости и отчаяния, что я была готова собственноручно его убить, всадив кинжал прямо в черное сердце.
— Поверила, что сможешь сбежать? — холодно усмехнулся Виктор, другой рукой сжав мой подбородок. — Думала, я не знаю о том, что вы вознамерились сделать? Этот дом, сама земля, на которой он стоит, — все подчиняется мне. Никто и шевельнуться без моего ведома здесь не смеет, и твой Киран сильно ошибался, полагая, что я не знаю о каждом его шаге.
Я задыхалась от переполняющих меня эмоций, терялась в них и испытывала такие терзания, каких прежде не знала. Ведь это из-за меня Киран отвлекся — если бы не мое неверие, не этот спонтанный поцелуй, он бы сумел отреагировать вовремя и все было бы по-другому.
Виктор… Никогда я не желала кому-либо смерти. Но сейчас жаждала его погибели всей темной стороной своей души. Хотела, чтобы он страдал, мучился и раз за разом медленно умирал.
— Ведьма, — сузив глаза, со странной улыбкой проговорил Виктор. — Ты такая же, как я. Не бойся этого Амина, выпусти внутренних демонов, сделай то, что хочешь… Я ведь убил его, — кивнул он на неподвижного Кирана, и мое горло сжало спазмом. — И ее убью, — указал на удерживаемую Дженкинсом Бекки. — И всех находящихся в Сторм-Делле девушек тоже.
Что-то всепоглощающее, темное разливалось по моим венам и отравляло кровь. Переживая тысячи оттенков негативных чувств, я тонула в них, одновременно ощущая, как перерождаюсь в кого-то другого. Кого-то, чья невыносимая боль превращается в непреодолимую жажду мести.
Резко дернув на себя, Виктор потащил меня на улицу, где в первую очередь мое внимание привлекли страшные звуки, идущие из-за кованой ограды. В мыслях тут же связались вместе два образа: цверги и ждущие снаружи охотники.
Голос прорезался, и, истошно закричав, я снова попыталась наброситься на Виктора, но он только этого и ждал. Увлек к ограде, с силой впечатал в нее и, глядя в глаза, произнес:
— Все кончено, Амина. Для них — но не для тебя. Тебе не нужно умирать сейчас, не нужно умирать в круге, просто прими это и встань рядом со мной. Сейчас ты ненавидишь меня, но скоро это пройдет. Минет совсем немного времени, и ты будешь благодарна за те возможности, что я для тебя открою.
В одном Виктор был прав — я его ненавидела. Ненавидела так, что не могла думать ни о чем другом, и черная злостная отрава продолжала наполнять меня, сковывая душу.
