Жизнь опять швырнула ее, словно мячик, в другое место, к другим людям, но она очень скоро привыкла и к новому двору, и к новым соседям, и к новому городу. Начался новый этап ее жизни на новом месте.
* * * * *
До возвращения в Москву тетя Марико каждый день навещала Елену, как могла веселила и развлекала ее. Она принесла ей книги, чтобы Лена могла учиться дома и наверстать упущенное. В течение двух недель тетя сама проверяла уроки, а затем перепоручила это Соне. Все свободное время Соня теперь проводила с Еленой. Они гуляли, ходили по магазинам, в гости, к друзьям. Вскоре они так сошлись характерами, что уже с трудом выносили разлуку.
Живот теперь рос каждую неделю. Беременность протекала без осложнений, и беспокоило Елену только то, что Яков все не появлялся. Каждый день, глядя на фотографию, лежащую возле постели, она укоряла его.
Тетя Марико, вернувшись в Москву, спустя месяц переслала Лене письмо Якова, на этом все и закончилось. Соня называла все новые и новые даты его приезда и всегда завершала разговор тем, что он «уж непременно приедет к Новому году». Слово «вероятно» в этих разговорах звучало чаще всего, и в конце концов тетя Марико сообщила, что Якова призвали в Красную Армию и приехать он пока не сможет. По ее словам, Яков и сам сильно переживал по этому поводу и просил Лену не волноваться.
Беременная Елена, по ночам уткнувшись милым личиком в подушку, тайком от Сикорских плакала о своей жестокой судьбе, о своей мимолетной любви.
Часто думала она и о том, что судьба швыряла ее словно щепку по волнам, о том, как ее переводили с места на место, из семьи в семью, как она меняла адреса, имена и фамилии, и всему этому конца не было видно. Не успевало что-то хоть немного наладиться в ее жизни, как наступало новое ненастье. Задыхаясь в слезах, она подумывала даже о самоубийстве, но эту мысль вскоре отбросила – в ней уже билась новая жизнь, которая с каждым днем все больше и больше вступала в свои права, награждая будущую мать легкими тумаками изнутри. Она, эта жизнь, вселяла в Елену уверенность в том, что она сможет преодолеть любые невзгоды и вернуть утраченную любовь.
В марте приехала тетя Марико и привезла новое письмо от Якова. Письмо было наполнено нежностью, томительным ожиданием и великой любовью. Яков пылко клялся в верности, горячо просил не переживать и беречь здоровье их общего младенца и вновь обещал жениться на ней.
Он заверял, что, несмотря ни на что, они будут вместе – навсегда.
Про себя Елена бранила Якова за то, что он так легко подкинул ее чужим людям. Совместная жизнь с Яковом, подобно сновидению, с каждым днем становилась все недоступнее, а будущее – все туманнее. Однако она не хотела с этим мириться, не желая ставить под сомнение свою выстраданную любовь и запятнать ее подозрениями. Гордость не позволяла ей сделать это, поэтому она терпела и старалась не терять надежды. К тому же ее нынешнее положение имело и свое оправдание: во-первых, она была несовершеннолетней и у Якова из-за этого могли возникнуть большие неприятности, а во-вторых, его призвали в армию, а жена красноармейца обязана хранить верность мужу. «Я должна бороться за свое счастье и за счастье ребенка», – думала она.
Елена и вправду проявляла несгибаемую волю, тщательно скрывала свои мысли и переживания. Легенду, выдуманную для нее Евгением, она разыгрывала как по нотам, на весьма высокохудожественном уровне. Легко и непринужденно она пересказывала эту басню любопытным соседям, так что никто ни на минуту не усомнился в том, что беременную племянницу Евгения Сикорского вывезли с Украины от голода и эпидемий и что она будет оставаться здесь, пока ее молодой муж не отслужит в Красной Армии и не приедет к ней. А потом они уже решат, остаться им здесь или вернуться на Украину.
Елена решила не терять времени даром и после родов экстерном сдать выпускные экзамены в школе, чтобы получить аттестат зрелости. Она усердно занималась. Вдобавок с ней занимались трое учителей из русской школы – друзья Сикорских.
Жизнь шла своим чередом. Шел к концу восьмой месяц беременности. Стояли первые дни апреля, и было уже тепло. Елена, устроившись на общем балконе, грелась на солнышке, поглядывая на возню детей во дворе, когда к ней пришла тетя Марико.
Они стали говорить о Якове. Тетя рассказывала ей занимательные истории из его детства, Елена смеялась. Когда Елена собралась проводить тетю, Марико сказала:
– Не надо провожать. Спустишься по лестнице – потом подниматься будет трудно. Сиди себе на балконе и грейся на солнце.
Она поцеловала Леночку и ушла.
Соседки во дворе поздоровались с Марико. Когда она вышла со двора, Лена услышала их разговор.
– Она же тетя Якова?
– Да, точно, она живет в Москве, очень хорошая женщина.
– Это какой Яков? – спросил кто-то на плохом русском языке. Голос был незнакомым. Казалось, что к соседям пришел в гости некто посторонний.
– Будто не знаешь, какой Яков? – ответила соседка.
– Яков, сын Сталина.
– Ах, сын Сталина? – удивился незнакомец.
– То есть Марико сестра Като?
– А я что тебе говорю? Да, сестра несчастной Като.
– Что-то она зачастила к Сикорским, – сказала другая соседка.
– Особенно после того, как здесь поселилась Леночка. Раньше Марико так часто не приходила.
Елена не верила своим ушам. В голове у нее помутилось, но тем не менее многое услышанное в разговоре странным образом совпало. Елена слышала, что первая жена Сталина умерла. Одни говорили, что она заболела тифом, другие утверждали, что она стала жертвой туберкулеза. Поскольку мама Елены тоже умерла от туберкулеза, ей это запомнилось. Кроме того, соседки часто поминали Якова, сына Сталина. Однако мало ли на свете Яковов? Подозрения Лены усилились, когда она вспомнила, что тетя Марико рассказывала ей, как она растила Якова после смерти его матери. Отец Якова, по словам тети, был революционером.
У Елены начало звенеть в ушах, заболела голова. Она не знала, что делать. Позвать соседей и расспросить подробно? Если они и сплетничали, то в их разговоре не все выглядело вымыслом. Но Лена никак не могла принять услышанного и смириться с этим.
«Неужели Сталину и здесь принадлежит главная роль в моих несчастьях? Сталин выгнал из страны деда, он враг нашей семьи. И Яков… Нет, это же невозможно! Досужие бабьи сплетни…» – думала Елена, не понимая, во что можно верить, а во что – нет… – Неужели именно поэтому меня срочно укрыли в Тбилиси и
