Декс перевернул пирамиду и продемонстрировал туго скрученный провод.
– Не волнуйтесь. Он издает сигнал, который стирает за мной следы. Никто не узнает, что я влез в архив.
– Если только ты не упустил какой-нибудь протокол безопасности, – возразила Делла. – Давайте не будем недооценивать Совет. Если эти дракостомы настолько важны, они будут защищать сведения о них изо всех сил.
– Делла права, – кивнула Софи. – И нам нельзя рассказывать о них всем подряд – особенно Калле.
Если дракостомы окажутся связаны с чумой, то это не просто докажет вмешательство огров. Это докажет, что Совет знал об опасности, но решил не предупреждать гномов.
Глава 25
Следующие несколько дней прошли тихо – слишком тихо.
Дворф, следящий за Мерровыми болотами, докладывал об отсутствии изменений; ничего нового не принесли и Сиор с Люром и Митей, которые вернулись к Коллективу рассказать о поисках матери Кифа. Сам Киф не выходил из комнаты, копаясь в собственных воспоминаниях, и пока не обнаружил ничего стоящего. Даже Декс не продвинулся в улучшении нового устройства. Он назвал его ветвителем, потому что с каждой новой веточкой, торчащей из него, устройство становилось мощнее. Правда, быстрее просматривать свитки все равно не получалось.
Мистер Форкл явно ощущал охватившее всех уныние, потому что беспрестанно напоминал сосредоточиться на тренировках. Коллектив все еще планировал спасти Прентиса.
Большую часть времени Софи проводила с Фитцем, работая над взаимодоверием, и упражнения действительно помогали. К концу недели Фитц научился передавать Софи свои мысли, даже когда Калла уводила ее глубоко в лес. А Софи, даже работая в одиночку, ощущала, что ей стало легче сосредотачиваться. Теперь она связывалась с Силвени практически не напрягаясь, а мысли аликорна были настолько четкими, что Софи зачастую приходилось напоминать себе, что она все еще сидит в доме на дереве.
Биана тоже делала успехи. Она научилась исчезать на столь длительные промежутки времени, что Софи забывала о ее присутствии. Но ни Биана, ни Делла не смогли скрыться от Каллы. Та говорила, что их выдают «проблески жизни», собирающиеся на коже наподобие пыльцы. Но они не чувствовали никаких проблесков и не понимали, как от них избавиться. Но Биана не собиралась сдаваться и придумывала все более и более безумные планы, большинство из которых не приносили ничего, кроме головной боли.
Когда они не развивали свои таланты, то по настоянию Деллы учились самозащите, потому что такой вид насилия эльфийский разум выдерживал. Движения не сильно отличались от человеческих боевых искусств. И, разумеется, неуклюжее тело Софи отказывалось подчиняться, а вот Фитц, Биана и Декс преуспевали.
Софи быстро надоела собственная беспомощность – а еще больше надоело видеть Кифа, только когда он угрюмо выползал поесть, так что пока Фитц, Декс и Биана практиковались над каким-то ударом в шпагате, от одного вида которого у Софи болело все тело, она ускользнула и пошла колотить в дверь спальни Кифа.
– Я не уйду, пока ты со мной не поговоришь! – сердито крикнула она.
Когда Киф наконец-то сдался, Софи пригнулась и проскользнула в комнату.
– О… ух ты, – прошептала она, пятясь, чтобы осмотреться получше.
Три стены от пола до потолка были покрыты исписанными бумажками, как в логове какого-нибудь серийного убийцы. Пол, стол и кровать тоже были усыпаны заметками.
– Так… ты был занят, – осторожно произнесла Софи. – Ты вспомнил это все благодаря фатомлетам?
Киф пнул смятую в ком бумажку, и она закатилась под кровать.
– Они дали начальный толчок. А дальше я сам.
Софи подошла к густо покрытой записками стене и сощурилась, пытаясь разобрать его почерк.
Первый день в Фоксфайре – где она была?
Подарок после экзаменов на четвертом курсе – почему такой?
Зачем ей дважды проверять, нет ли у меня способностей телекинетика?
Киф пнул еще один ком и пробормотал что-то про Фестиваль Небожителей.
– У меня много воспоминаний, сама знаешь. Фотографическая память.
Софи кивнула и повернулась к угловой стене, где были расписаны недавние воспоминания.
Папа потерял синий проводник – она взяла? Куда ходила?
Когда она заразила мою гербовую брошь?
Она была среди похитителей Софи и Декса? Она причиняла им боль?
К чему она меня «готовила»?
Софи скользнула пальцами по последней записке.
– Помочь тебе?
– Как ты поможешь? Воспоминания-то мои, и, к счастью для тебя, ты не росла в моем доме.
– Я телепат, – напомнила она. – Я могу просмотреть твои воспоминания и спроецировать их в дневник памяти. Разве не лучше видеть их полностью, а не только на бумаге?
Киф провел рукой по волосам.
– Не знаю.
Софи подняла бумажку с надписью: «Она вообще меня любила?».
– Пожалуйста, позволь помочь, – взмолилась она.
Киф тяжело опустился на постель. Записки полетели на пол, и Софи прочла их:
Дверь на тридцать третьем этаже – куда ведет?
Почему у нее в кабинете столько книг – она никогда их не читает?
Она хоть раз надевала бусы, которые я ей подарил?
– Пожалуйста, – прошептала Софи. – В одиночку работать куда тяжелее – я и сама так делала, помнишь? А потом кое-кто заставил меня все ему рассказать.
Губы Кифа дернулись в подобии полуулыбки.
– Судя по всему, этот «кто-то» гений. А еще поразительно хорош собой, скорее всего.
– Хм. – Она рассмеялась от того, как искренне Киф оскорбился. – Да ладно, ты сам знаешь, что все по тебе сохнут. Мне не обязательно это подтверждать.
– Эй, ты так говоришь, будто я всех подряд отвергаю!
– Нет, ну серьезно. Когда кто-то из вас с Фитцем найдет себе девушку, половина Фоксфайра будет ходить в слезах. Могу поспорить, что даже сейчас девочки плачут и жалеют, что вы ушли.
– Не плачут, если прослышали о моей классной матери.
– Поверь, количество твоих фанаток от этого не уменьшилось. Все любят плохишей.
Она ожидала, что Киф начнет дразнить ее из-за того, что она сказала «все», но его плечи поникли, и он спросил:
– Так… ты считаешь меня плохим?
Софи протянула ему записку с надписью: «Громкий случай с гулоном».
Он снова улыбнулся.
– И правда.
Скинув с кровати лишние заметки, Софи села рядом с ним.
– Ты, кстати, мне не ответил. Можно помочь?
Киф уставился в потолок.
– Даже не знаю, стоит ли.
– Почему нет?
– У меня в мыслях сейчас не очень весело.
– И что? Не забывай, я была в мыслях Прентиса. И Финтана. И Бранта!
– Чудесно. Так ты считаешь меня таким же, как эта шайка психов.
– Я так не говорила. И Прентис не псих.
– Но похож. По крайней мере, сейчас.
К сожалению, он был прав.
– Я про то, что меня сложно удивить.
– Очень в этом сомневаюсь.
– А я нет. Еще я была в разрушенном разуме Алдена, не забыл? Блин, да я даже в голове огра побывала – хотя там было удивительно хорошо и спокойно. Но все же. В голове огра! И еще в мыслях леди Гэлвин, когда украла у нее вопросы
