– Это точно, – Игнатьев вздохнул. – Спасти их… Черт, мы должны хотя бы попытаться.
– Я никому и ничего не должен, – вмешался обычно не лезущий вперед Ковальчук. – Я ничего у них не занимал.
– Да как ты можешь вообще так говорить, – Кириленко снова вскочил. Вот ведь неугомонный. И, кстати, уже организовал комсомольскую ячейку, так что с мнением его вынуждены считаться. Здесь комсорг – это пускай не самая большая, но величина. – Мы – армия, мы должны защищать свой народ!
– Поправка, – Хинштейн невозмутимо чистил изрядно запачканные ногти кончиком трофейного штык-ножа. Получалось на удивление ловко, хотя такую бандуру и просто в руке удерживать – подвиг. – Это вы – армия, пролюбившая все, что можно. Да-да, и не надо мне кривиться. На вас страна тратила бешеные деньги, давала самое лучшее, а вы защитить людей не смогли. Да еще и в плен сдались. И не делайте мне страшное лицо. Это не вы гражданских из плена вытаскивали, а гражданские, то есть мы – вас. Не умеете воевать – слушайте тех, кто умеет. Хотя с одним я согласен. Бросать людей просто так… Нехорошо это, честное слово.
Вот ведь… Удивил, ничего не скажешь. Как раз от Хинштейна Сергей ожидал попытку унести свою шкуру подальше, а получилось как бы и наоборот. Чужая душа – потемки. Но это вторично, а первичен сейчас назревающий скандал. Во всяком случае, часть командиров из местных кадров уже оскорбилась и вот-вот начнет творить глупости. А утихомиривать толпу ой как непросто….
– Молчать, – голос Мартынова был тихим и очень спокойным, вот только желающих ослушаться не нашлось. – Вы мне тут еще подеритесь. Бросать людей, конечно, паршиво…
– Александр Павлович, – Сергей встал. – Разреши, я на разведку схожу. Посмотрю своими глазами, что да как, тогда уж и решение примем.
– Справишься?
– Да вроде бы оклемался уже. Полтора километра выдержу.
– Точно?
– Как говаривал старина Архимед, дайте мне бутылку водки, и я переверну здесь все.
– Бутылку? А харя не треснет?
– Не-а – беззаботно ухмыльнулся Сергей. – Я сильный. Справлюсь.
– Хорошо, действуй. Но смотри, осторожнее. Все, разошлись, ждем результата.
– Я с ним, – встал Хинштейн.
– Альберт, а у тебя что, все зажило? Доктор разрешил и все такое?
– Александр Павлович! – едва не взвыл тот. – Я ж так до победы на носилках передвигаться буду! Ей только волю дай…
– Пускай идет, я за ним присмотрю, – вмешался Сергей. Хинштейн и впрямь уже не жаловался на ожоги – вот и посмотрим, чего он может.
– Ну, смотрите, молодежь! И только попробуйте мне не вернуться…
Громов, как оказалось, уже намеревался подрыхнуть минуток пятьсот-шестьсот, когда Сергей прервал его сладкие мечты бодрым воплем:
– Рота, подъем! Васильич, не изображай умирающего лебедя, труба зовет, проблемы ширятся. Бери еще троих – и алга!
– Что случилось? – недовольно пробурчал ветеран. Сергей объяснил в двух словах, Громов раздраженно махнул рукой и вздохнул: – Вот ведь, не было печали – купила баба порося… Ладно, старшой, пять минут у нас есть?
– Хоть двадцать пять, в задницу никто пока не пинает.
Паршиво, думал Сергей, когда в сопровождении Громова и еще пары бойцов отправился в путь. Хинштейн и Селиверстов, которому было поручено страховать все еще немного прихрамывающего товарища, чуть отстали. Ну и тем лучше, зато есть время поразмыслить. И, главное, было над чем. В их только-только ставшем полноценной боевой единицей отряде возникли серьезное напряжение и серьезная проблема. Информация разлетелась мгновенно и расколола отряд на три группы. Тех, кто считал, что надо спасать людей, тех, кто думал, что лучше к ним даже и не приближаться, и тех, кому было плевать. Будет приказ – они его выполнят. И, хотя большая часть бойцов с крестьянским цинизмом держала сторону тех, кто не хотел вешать на шею лишний груз, среди молодежи немало было и готовых рвануть на помощь этим людям. И упорно не задумывающихся при этом, что и другим не помогут, и сами погибнут. Защитная реакция мозга, черт бы ее побрал, и упорное нежелание думать хоть на шаг вперед. А еще их так учили… Нет, комсомол – это хорошо, но идеологическая накачка порой заставляет мозги работать чересчур однобоко.
И еще. Он шел, машинально отмахиваясь от комаров… Да, как ни крути, а люди в это время куда выносливее потомков. Может, на рывок более рослые и вообще крупные путешественники во времени и сильнее, но выдерживать долговременную нагрузку у них получалось куда хуже. Или спокойно терпеть комариные укусы и лезущий во все щели гнус. Но не суть. Главное, в ушах все еще звучали слова Мартынова, которые он сказал ему перед самым выходом: «Я понимаю, Сереж, что у тебя иной взгляд на мир, чем у большинства местных. Более простой, циничный… И не обижайся, пожалуйста, но в отношении людей ты смотришь по-немецки. Все мы так смотрим – практично, взвешивая, что с этого поимеем. Помнишь классика? Человек – это звучит гордо. Проблема в одном. Мы – люди, а они – нет. Не люди те, кто сюда пришел, а так, сентиментальные убийцы. Поэтому нам нельзя уподобляться немцам». Он был прав, их отставной полковник, и на душе почему-то было мерзко.
Тем не менее, эти самоуничижительные мысли имели и светлую сторону. Главным образом потому, что Сергей смог отвлечься на них от собственной временной слабости и вполне спокойно дойти до места назначения. Ноги под конец изрядно гудели, но почувствовал он это уже после того, как из кустов появился один из оставленных для наблюдения бойцов и, жестом призвав их молчать, позвал за собой. Ор-ригинально…
Оригинальность, как на проверку оказалось, имела под собой вполне серьезные основания. С того момента, как беженцев обнаружили, ситуация успела кардинально измениться. Проще говоря, подошли немцы. И ничего удивительного в том не было. Дорога-то здесь не заканчивалась.
Ну да, тот участок дороги, на который свернула группа Мартынова, и впрямь был заброшен. А вот с другой стороны к развалинам усадьбы шла вполне себе пристойная грунтовка. Куда она шла – черт знает, карт не было. Главное, она имелась. По ней-то сюда беженцы и пришли. Ну и немцы следом. И сейчас случился ожидаемый результат – две эти жабы встретились. Черт!
Беженцев и в самом деле оказалось порядка двух сотен. Может, чуть больше или меньше – считать не хотелось, да и смысла никакого не было. В основном женщины, дети, старики… Впрочем, и людей вполне себе призывного возраста хватало, что еще больше убедило Сергея в правильности
