— Обсуждаете возможность перевестись? Или вам уже сообщили про Турнир? — вклинилась Мари в разговор, попеременно кивая и улыбаясь в ответ на приветствия однокурсников.
Оказывается, тема Турнира тщательно скрывалась взрослыми, а Дюпен Чен так легко и просто проговорилась. И пока шло распределение первокурсников девочке пришлось вспоминать все, что она слышала об этом мероприятии. Позже директор представил нового преподавателя ЗОТИ — Грозного Глаза Грюма: каждый дюйм кожи был испещрен рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала, а уж один глаз был маленьким, темным и блестящим, а другой нагоняющий жуть — большой, круглый как монета и ярко-голубой, который к тому же не прекращал вращаться, демонстрируя белок глаза. Когда наконец все угомонились, Альбус Дамблдор и поведал счастливую весть студентам: квиддича в этом году не будет, но вместо него в школе пройдет Турнир Трех Волшебников. Восторг школьников не мог даже убавить тот факт, что до участия принимались студенты старше семнадцати лет.
Далее двери Большого зала распахнулись и дружным строем вошла группа студентов Дурмстранга. А вот теперь пришла очередь ревновать самих парней. И причина была на лицо. Здесь ситуация была сплошь наоборот. Среди двадцати или около того парней, всего две или три девушки. Мари не поняла та последняя короткостриженная — симпатичный мальчик или все же девушка. И, ах, какие у них были фигуры: подтянутые, сухие, прямые. Даже она сама на мгновение загляделась. В Хогвартсе мало кто мог похвастаться подобным достижением.
Впрочем, когда Гермиона Грейнджер узнала про то, что в Хогвартсе находится самая большая колония домовых эльфов, стало не до шуток. Этой девчонке на Чемпионате похоже мозги повредило. Она так искренне возмущалась природой домовых эльфов, так жаждала их освободить, что наблюдать за ней без улыбки было невозможно.
— Рабский труд. — Гермиона буквально задохнулась от гнева. — Вот что создало этот ужин — рабский труд.
И она больше не взяла в рот ни кусочка.
А меж тем рассевшихся за рейвенкловским столом шармбатонок продолжали настигать взгляды парней с различных факультетов. Мари уловила такие же от Рона и Гарри. А ещё глубоко возмущенный взгляд Гермионы Грейнджер, продолжающей высказывать что-то про домовых эльфов и их порабощение Почти Безголовому Нику.
— Ф-е-е! — взвизгнула Лаванда Браун, отпрыгивая назад на самом первом занятии по Уходу.
Это «ф-е-е» относилось к новым хагридовым питомцам — соплохвостам. Они походили на уродливых, лишенных панциря омаров, омерзительно-бледных и скользких на вид, ноги их торчали из самых странных мест, а где голова, вообще было невозможно разобрать. В корзинах их было примерно по сотне, каждый дюймов шести в длину. Они ползали друг по другу и слепо стукались о стенки корзин; от них изрядно разило тухлой рыбой. Время от времени из конца тела какого-нибудь соплохвоста вылетали искры, и с негромким «пафф!» его бросало вперед на несколько дюймов.
Малфой тоже успел высказать свое «ф-е-е» в свойственном только ему стиле. Отчего Грейнджер и тут нашла оправдание уродливым созданиям, выведенным самим Хагридом. Впрочем, в ее словах была доля истины: драконья кровь обладает удивительной магической силой, но ведь не станешь держать дракона у себя дома? Поэтому и у этих соплохвостов, имеющих жало, любящих выпить кровь и блюющих огнем с разных сторон могли бы быть свои плюсы. Хотя Мари их не заметила. Лишь глубокая симпатия к Хагриду могла заставить ее окунуть руку в лягушачью икру и протянуть ее маленьким монстрам.
— Эй, красавчик, смотри мантию слюнями не залей! — хихикнула Мария, пододвигаясь к рыжику ближе. Тот отпрянул, окинул стол непонимающим взглядом и смутился так, что покраснели даже кончики его ушей. Впрочем, его друг Поттер тоже не отставал.
«Потрясный дед» по словам Джордана и близнецов на своем первом занятии начал учить четверокурсников непростительным заклятиям. Дюпен Чен было известно о них лишь на словах. А вот многие англичане, благодаря прошедшей не так давно гражданской войне, эти знания усвоили на практике. Самой Марии было не комфортно наблюдать, как мучаются пауки. Особенно впечатленным оказался Невилл Лонгботтом. Он видел, какими становятся людьми после пыток. Его родители до сих пор лежали в магической больнице и не узнавали никого вокруг, даже своего сына. Но в целом, любовь гриффиндорцев профессор Грюм завоевал уже тем, что превратил в очередной некрасивой перепалки Драко Малфоя в хорька. Мари хотела бы на это посмотреть, но она продолжала отсиживаться в своей хижине и перемежать тренировки в полетах и чтением книг по рунам и арифмантике.
— Да что ты понимаешь, Мари. Она же такая… вылитая вейла, — он вздохнул, понимая, что “она” ему не светит. И Мария даже знала, кем является новый секс символ подростков.
— Ну, так подойди к ней, — беспечно отмахнулась девушка. — Представься, скажи пару комплиментов, но только искренних и пригласи погулять. Не бойся, ревновать не буду, — подмигнула она парню.
— Ты чего. Это же невозможно, — запротестовал Рон, уже даже не обращая внимания на ее фразу про ревность: видимо привык за ту летнюю неделю. — Ты только посмотри на неё.
К 30 октября весь замок подвергся генеральной уборке. Даже профессор Снейп — его урок стоял последним в расписании не сильно придирался к студентам, похоже всех профессоров загрузили чем-то помимо занятий.
Наконец гигантская черная тень почти касалась верхушек деревьев, прервав мучительное ожидание студентов. Мария с щемящим чувством ностальгии наблюдала за приближением огромной синей кареты, подобной башне. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами, каждый величиной со слона. Когда открылась дверца, украшенная гербом: две скрещенные золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды; из нее первым делом появилась черная огромная по меркам всякого школьника лаковая туфля, а после предстала и ее обладательница. Величественная мадам Максим была замечательным, хоть и чрезвычайно строгим директором. Группка из полтора десятка волшебниц дрожащих и кутающихся в свои тонкие шелковые мантии спешно направилась в сторону замка.
А затем было Озеро. В середине озера появились завихрения, затем огромные пузыри, глинистый берег захлестнули волны, и вдруг в самом центре возникла воронка, как будто на дне вынули огромную затычку. Из самой ее сердцевины медленно поднимался длинный черный шест — корабельная снасть. Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный скелетоподобный вид, как у воскресшего утопленника. Тусклые огни иллюминаторов походили на светящиеся глаза призрака. С оглушительным
