время напоминаешь.
– Ага! Вспомнил, паразит!
– Вспомнил…
На этом месте нашего диалога Ирма выбежала из комнаты.
– Беги, Шаман, догони ее, если ты, конечно, мужчина! – крикнула ему я.
– Нет! – твердо ответил Лешка. – Я сделаю по-другому. – И скрылся у себя в кабинете.
– Черт знает что такое! – бросила в пространство я. – Хорошо, что завтра суббота! Можно будет хоть отдохнуть от всего этого безобразия!
До конца рабочего дня мы досидели в офисе с трудом. Производительность была, можно сказать, нулевой, и морально не удовлетворенные своей сегодняшней деятельностью сотрудники «Шамаила» разбрелись по домам.
Возле дома меня ждали «Жигули» четырнадцатой модели. Конечно же, белые. Со спойлером. Воронцовские. Он моментально вылез из салона, как только увидел меня, и, потирая еще не до конца заживший лоб, сказал:
– Слышь, Надежда! Приглашаю тебя на уик-энд!
– Куда?
– На Мсту. Река есть такая у нас в области. У меня там в полузаброшенной деревеньке дед живет. Навестить бы надо.
– А я при чем?
– Развеешься. Там такая природа! Настоящая Швейцария! И погода подходящая – классическая золотая осень.
– Да-а-а… Развеяться мне не помешало бы… – согласилась я.
– Так и я про то! Поехали, На-аденька!
– Поеду, но только при условии, что ты не будешь ко мне приставать и прекратишь называть меня «На- а-а-аденькой»!
– Чем тебе не нравится собственное имя?
– Когда мужчины так долго тянут букву «а» моего имени, это, как правило, кончается какой-нибудь идиотской просьбой с их стороны или призывом в постель.
– Клянусь не просить у тебя не только идиотского, но и вообще ничего! А постель… Постель будет исключительно по обоюдному желанию!
– Черта с два у меня еще когда-нибудь проснется это желание! – зло сказала я.
– Не зарекайся, На-а-а… то есть Надежда Николаевна, не зарекайся… – улыбнулся Егор.
– Ты, Горыныч, гад и подлец. Знаешь силу своего обаяния! Только больше тебе от меня ничего не обломится, понял?
– Как же можно этого не понять, Надежда Николаевна! Так поехали, что ли?
– Ладно. Только мне надо переодеться и вообще… Подожди.
Горыныч кивнул и забрался обратно в салон машины.
Я переодевалась, собирала вещи и думала о том, что наверняка зря согласилась. Какая-то деревня… Какой-то дед… И Воронцов, которому практически невозможно сопротивляться. И что в нем есть такого, от чего женщины сами идут за ним, как крысы вслед за звуками дудочки Крысолова? Даже моя месть, в которой я очень торжественно поклялась сама себе в комнате отдыха, дальше разговора с подругой Сашкой так и не пошла. Но больше я ему не поддамся! Я не какая-нибудь загипнотизированная крыса! И вообще, я в него не влюблена, а для дружбы он мужик подходящий. К тому же отдохнуть на природе давно пора. После развода с Михайлушкиным я из Питера так ни разу никуда и не выбралась.
Когда мы уже выезжали из Питера, Горыныч спросил:
– Слушай, Надь, а чего тебя как-то вдруг сразу понесло на постель?
– А что от тебя еще можно ожидать? – усмехнулась я.
– Много чего… Ты меня еще просто плохо знаешь. Но если и… постель, так что в этом плохого? Дело-то житейское!
– Вот только не надо мне впаривать, как Дашке, про физиологическое отправление и запрограммированный секс. Я себя запросто могу распрограммировать, особенно после того, что произошло сегодня.
– И что же сегодня произошло? – деловито осведомился Горыныч, притормаживая у светофора.
– Не поверишь, милый! – с издевкой произнесла я и всем корпусом развернулась к Воронцову, чтобы не пропустить его реакцию на мой рассказ.
– Сегодня к нам в офис приходила красавица из раскрасавиц… Лидия Шаманаева!
Егор, что называется, и бровью не повел, разве что дернул машину с места резче обыкновенного. Я рассказала ему все, что произошло в офисе, заключив следующим:
– И как только у тебя хватило совести спать с женой собственного друга!
– Жена моего друга сама полезла ко мне в постель, – сквозь зубы произнес Горыныч.
– А ты не мог не согласиться! – всплеснула руками я. – Вдруг жена босса обидится, а босс за это лишит тебя премиальных! Так, что ли?!
– Надя! Я всегда могу отличить порядочных женщин от…
– От каких?
– Таких. Лидия – патентованная шлюха, а шлюхи для того и существуют, чтобы ими пользоваться. Кстати, помнишь, что мне сказал Алекс, когда нанимал нас на работу?
– Что?
– Что я был прав. Когда он только еще собирался жениться и познакомил меня с ней, я уже тогда по ее взгляду понял, что она шлюха. Я их за версту вижу… Я и предупредил его, между прочим! А он решил, что я так говорю от зависти. Она ведь действительно писаная красавица. А эта красавица спала со всеми, кто подвернется. И на меня глаз положила с первого нашего знакомства. В офис специально приходила, будто бы к Алексу, а сама ко мне.
– Но ты ведь мог отказаться!
– Зачем? Я и пальцем не шевельнул, чтобы отбить жену у друга. Ничего ей не обещал, да ей и не надо было. Она воспринимает секс как хобби или вид спорта. Это не женщина, а сексуальный автомат! Я посчитал, что чем быстрей Алекс узнает, что представляет собой его Лидуся, тем лучше. Когда мы с ним разбирались на предмет моих отношений с его женой, я ему сказал: «Алекс! Я у нее не первый и не последний! Твоя жена – настоящая секс-машина». Он не поверил, но именно так и оказалось. Следующим, с кем Шаманаев застал Лидку, был его собственный двоюродный брат, потом – сосед по лестничной клетке. А потом вообще пошло без всякого разбора.
– И все равно ты, Горыныч, мерзавец! Видишь, как ты выражаешься, шлюху и не можешь не попользоваться. Это же все равно что красть, что плохо лежит! Должны же быть какие-то ограничения у человека! Моральные принципы, наконец! Неужели ты не встречал в жизни ни одной женщины, которую не посмел бы…
– Слухи о моей казановости и донжуанистости, Надя, сильно преувеличены, клянусь тебе!
– Ну, конечно! А не преуменьшены, случаем? Только в нашей фирме ты спал со всеми женщинами! – поморщилась я, потому что входила в их число.
– Только с двумя, – невозмутимо ответил он.
– То есть?
– То и есть, что с двумя. С тобой и с Дашкой. А с Дашкой – аж три года назад, когда она клялась, что ее брак с Дроздецким чисто формальный, ради питерской прописки, а тебя в агентстве Шаманаева и в помине еще не было.
– А с Анжелой?
– Не было у меня ничего с Анжелой!
– Врешь! Она сама говорила, что было.
– Ну… была парочка поцелуйчиков. Девочке очень хотелось – почему не подарить ей их.
– А то, что девочка может влюбиться не на жизнь, а насмерть, об этом ты не задумывался?
– Надя! Ну… как тебе объяснить… Я же видел, что Анжелке просто хочется любви. Все равно с кем, красивой, романтической, как в сказке. А в сказке долго не живут, жизнь все расставляет на свои места. И
