Да, черт возьми!
— Да, черт возьми!
Джеймсон откидывается на спинку стула с покровительственным выражением лица.
— Хорошо. Давай. Я внимательно слушаю, ловя каждое ваше слово, ваше величество.
Дерьмо. Ее откровенный сарказм выбил почву у меня из-под ног.
— Оз. От Осборн.
Джеймсон тупо пялится на меня, прежде чем сморщить свой миленький веснушчатый носик.
— Твое имя Осборн? Дерьмо. Оно не было у меня на примете даже в качестве вероятности.
— Нет, — от нетерпения моя нога начинает дергаться под столом. — Моя фамилияОсборн.
Она поднимает руки в воздух в знак капитуляции.
— Упс, не обижайся. Откуда, черт возьми, я должна была знать?
Она что, блин, серьезно?
— Знаешь что? Неважно, — я тянусь через край стола, роюсь в рюкзаке и вытаскиваю учебник. С шумом открывая его, изо всех сил ее игнорирую.
— Ну же, не будь ребенком. Я же говорила, что не знаю, — она молчит несколько секунд, а затем: — Могу я все равно называть тебя Освальдом? Мне теперь грустно, зная, что это не твое настоящее имя.
Возмущенный, я поворачиваюсь к ней лицом, захлопывая книгу с удовлетворяющим звуком.
— Я, по-твоему, похож на Освальда?
Она косится, смеряя меня взглядом.
— Хмм, теперь, когда ты упомянул об этом… не очень-то. Хорошенько разглядев тебя сейчас, ты больше смахиваешь на Блейка. Или Ричарда.
— Ладно, теперь ты прикалываешь надо мной.
— Я? — она указывает пальцем себе на грудь. — Нееееет.
В этот момент мы оба начинаем смеяться, ясный звук ее беззаботного хихиканья странным образом действует на мой живот и сердце, я не могу это определить — непонятно, до чертиков волнующе и дерьмово.
Раздражающе.
Когда мы, наконец, перестаем посмеиваться, она склоняется над столом и тихо спрашивает:
— Так как тебя зовут?
— Я только что сказал — Оз.
— Нет, — она слегка трясет головой. — Твое настоящее имя. Не то что бы я не могла погуглить его, если у меня появилось бы желание, которого, впрочем, нет, — она произносит последнюю часть, закатив глаза. — Как тебя назвали твои родители?
В течение несколько тихих ударов сердца я подумываю не говорить ей, чтобы она сама поискала. Но затем…
— Себастьян.
— Твое имя Себастьян?
— Да, — «Д» произношу звонко.
После чего Джеймсон изучает меня усерднее, чем кто-либо когда-либо делал это прежде, голубые глаза осматривают жесткие черты моего лица. Сильную линию подбородка. Выцветший синяк под левым глазом от удара локтем при удушающем захвате.
Я чувствую каждый этап ее осмотра, словно ее гладкие кончики пальцев действительно ласкают мою кожу.
— Себастьян, — тихо повторяет она про себя, распробывая мое имя. Она повторяет его еще несколько раз, каждый раз произнося с разной интонацией. — Себастьян... Себастьян. Хмм. Кто бы мог подумать?
— Я бы предпочел имя Освальд.
— Точно нет, — ее шепот разносится над столом.
Мой подбородок покоится на ладони, локоть упирается в стол.
— Ты права. То имя полнейший отстой.
Джеймсон прикусывает нижнюю губу, ее взгляд вдруг становится застенчивым, когда она бросает взгляд на книги, раскрытые передо мной на столе. Она прочищает горло.
— Так мы ничего не закончим.
— Верно, — мой палец неспешно чертит круги на коврике для мыши, когда она начинает барабанить кончиками пальцев по столу.
— Мне, наверно, следует уйти.
— Останься. Давай поговорим еще несколько минут. От этого ведь вреда не будет, да?
Она, похоже, размышляет над этим, ее зубы все еще впиваются в нижнюю губу.
— Ладно. Поговорим. Что ты хочешь узнать обо мне?
— Что там у твоей соседки по комнате с моим соседом?
Удивленное выражение лица Джеймсон быстро исчезает.
— Думаю, они просто друзья с преимуществами. А что?
— Ей следует держаться от него подальше. Он — шлюха.
Джеймсон смеется. Голова запрокинута, веселый звук разливается по комнате.
— Именно это говорят о тебе.
— Кто-то сказал, что я шлюха? Кто?
— Все. После того, как нас увидели беседующими на вечеринке, мои друзья устроили мне нагоняй.
Я облокачиваюсь на спинку стула, и он скрипит, когда вновь откидываюсь на его задние ножки.
— Есть какая-нибудь хорошая сплетня?
Она подражает моей позе и аналогично балансирует напротив меня.
— Так, дай-ка подумать, — ножки снова ударяются о пол, и она почесывает подбородок. — Эллисон слышала, как ты занимался сексом на вечеринке в прошлые выходные, и сказала, что дверь дребезжала. Так что это были интересные новости.
Я притворяюсь, что обдумываю ее слова.
— Ага, насчет этого врать не могу. Ту дверь наряду с рыжей я почти снес с петель. Есть еще что-то?
— Ты встречаешься с несколькими людьми одновременно.
— Ложь. Я ни с кем не встречаюсь. Никогда.
Лицо Джеймсон как невозмутимая маска.
— Хейли сказала, что ты расстался со своей последней подружкой через Твиттер.
Гримаса искривляет мой рот в неодобрении.
— О, так тебе сказала Хейли, да неужели? Разве твоя мама не учила тебя не слушать сплетни?
— Да, но правда ли это?
— Да, но в свою защиту скажу, что она не была моей девушкой. Она была жалкой партнершей по сексу, которая превратилась в прилипалу.
— Разрыв по Твиттеру? — на этот раз Джеймсон морщится. — Это плохо.
— Извини, но это правда. Это был единственный способ избавиться от нее. Поверь мне, я сделал ей одолжение.
— Каким образом ты сделал ей одолжение? Она, вероятно, была унижена! — затем: — Можно узнать, что было написано в Твиттере?
Я хмыкаю.
— Почему бы тебе просто не зайти на Твиттер и не взглянуть самой.
Эти удивительные глаза, которые осуждали меня последние несколько минут, превращаются в узкие ярко-голубые щелочки, пока она тянет свой телефон через стол, открывает и разблокирует экран.
Несколько раз нажимает на него.
— Какое имя искать?
— OneTapUofI. Все в одно слово.
Тык. Тык. Тык.
Прищуренные глаза округляются, а темные брови взметаются вверх. Ее развязный рот с долей ужаса раскрывается, когда она находит его.
— Это кошмарно! Ты такой грубый.
Я снова усмехаюсь.
— Прочти вслух, чтобы я мог вдоволь посмеяться.
— Нет!
— Да ладно, Джим! Она сама напросилась.
— Нет! Ты назвал ее троллем — это так неуместно, — она бросает взгляд на экран своего телефона. — Весь этот твит ужасен.
— Осторожно, ты повторяешься.
— Ой, заткнись, ты…
— Гавнюк?
— Да.
— Сволочь?
— Да.
— Засранец?
Она хихикает.
— Это ты сказал, не я.
— Никто никогда не обвинял меня в том, что я джентльмен, Джим, — я невзначай разглядываю ее через стол. — Неужели ты никогда не делала ничего такого, о чем сожалела?
Она делает вид, что обдумывает вопрос.
— Вроде того, чтобы позволить незнакомцу убедить меня поцеловать его в общественном месте?
— Ха-ха. Но да, кажется, именно это я имею в виду.
На этот раз Джеймсон действительно задумывается, напевая про себя, пока размышляет над ответом. Она вздыхает, делая глубокий вдох, и произносит с бесстрастным выражением лица:
— Однажды я съела гамбургер в
