— Не слушай его, Сидни. У него нет уроков химии.
— Джим, ты ранишь мои чувства, — я торжественно кладу ладонь на сердце. — Сидни, что скажешь? Ты выглядишь как девушка, которая знает дорогу к... лаборатории.
Она носком постукивает по земле.
— Оз, серьезно?
— То есть, если ты сегодня свободна, Сидни, почему бы мне не пригласить тебя на гамбургер? Ты так же голодна, как и я, дорогая? Хочешь помочь мне с учебой?
Сидни усердно кивает головой.
— Я могу это сделать. У меня теперь биохимия, так что это будет легко.
— Не обидишься, если я заберу ее, верно, Джимбо?
Ее лицо — бесстрастная маска, единственным признаком ее колебания служит лишь слабое покусывание этой розовой нижней губы.
Я вновь перевожу взгляд на Джеймсон, пытаясь ее понять. Она на самом деле собирается просто стоять и позволить мне забрать ее соседку, не борясь за меня? Кто, черт возьми, так поступает? Каждая цыпочка на кампусе умирает от желания встречаться со мной, трахать или заманить в отношения — а Джеймс ничего из этого не хочет делать.
Что за фигня такая?
Если она играет в игры, чтобы я продолжал строить догадки, то ей следует получше понимать, каково это играть со спортсменом.
Нас так легко не отпугнешь.
Я делаю отчаянную попытку и даю ей последний шанс передумать и прийти в себя.
— Джеймс, что если мы встретимся за ужином после того, как закончишь уборку? Поедим гамбургеры без всяких обязательств, и ты можешь взять с собой ноутбук.
— Ты ведь только что пригласил мою соседку пойти с тобой!
— Кого это волнует? — я хмуро смотрю на Джеймсон, которая съеживается.
— Вообще-то, она может слышать наш спор.
Я едва бросаю взгляд на Сидни.
— И что?
— Ты абсолютно смехотворен.
— Ты серьезно не встретишься со мной, чтобы поужинать? — признаю, я так близок к тому, чтобы топнуть ногой как ребенок, который не получает желаемого.
— Я не могу встретиться с тобой за ужином. Помогаю Эллисон.
— Я не собираюсь просить, Джим.
Она смеется.
— А я этого и не хочу.
— Как насчет секса втроем? — в каждой шутке лишь доля правды.
— Оз, — в ее тоне слышится предупреждение, что я зашел слишком далеко. Мы смотрим друг на друга до тех пор, пока Сидни неловко не прокашливается между нами.
— Гамбургер звучит здорово.
— Отлично. Я голоден, — демонстративно облизываю губы, обе девушки расширившимися глазами прослеживают за движением моего языка. — На самом деле прямо сейчас я смог бы съесть... все что угодно.
Сидни прикусывает нижнюю губу, сдерживая возбужденный визг, и выпаливает номер дома.
Меня охватывает неприятное ощущение, когда я смотрю на Джеймсон, ища любой признак неодобрения, какой-то намек, что она врет. В любую секунду жду, что она вскинет руки и объявит, что шутит — и, конечно же, встретится со мной в «Мэлон»!
Вместо этого на ее лице появляется широкая искренняя улыбка. Извиняющаяся. Преувеличенная, но искренняя.
Мне бы следовало вздохнуть с облегчением. Я должен испытывать восторг от того, что Джеймсон отвязалась. Никаких придирок. Никаких стервозных ответов. Никаких пререканий.
Я не должен ничего чувствовать.
Но, черт побери, я чувствую.
Джеймсон
Мне бы следовало вздохнуть с облегчением.
Я должна испытывать радость за Сидни; Себастьян Осборн на сто процентов в ее вкусе. От широких, накаченных плеч и до его черных татуировок, с его грязным ртом и популярностью на кампусе.
Я не должна ничего чувствовать к нему.
Но... блин, я чувствую.
Дерьмо.
Глава 8.
«Если бы я подбросил сейчас монету,
каковы были бы шансы,
что она мне даст?»
Себастьян
— Так что у тебя за дела с Джимми?
— С кем?
Я нетерпеливо стучу указательным пальцем по столу.
— Джеймсон. Знаешь, вы двое не... — я размахиваю вялой картошкой фри над блюдом с закусками в центре стола. — Едва ли могу представить вас в одной компании.
Я откусываю картошку, внимательно наблюдая за Сидни, медленно жую и в то же время оцениваю ее всю с мужским одобрением. В тот час, который я дал ей подготовиться к... что бы это ни было... она использовала каждую свободную минуту, чтобы прихорошиться. Дымчатый макияж глаз, мягкие волнистые светлые волосы, облегающий голубой свитер.
Сильно обтягивающие джинсы.
В данный момент мы сидим в угловой кабинке «Мэлон», одном из ближайших к кампусу баров, который предлагает лучшие гамбургеры в городе. Ты можешь пахнуть как фритюрница, когда выходишь отсюда, но еда все это компенсирует. Если уж вынужден торчать на свидании — которое обходится мне в те немногие лишние деньги, которые у меня есть — то я собираюсь съесть чертов вкусный гамбургер, даже если из-за этого придется пробежать две добавочные мили и сделать пятьдесят дополнительных приседаний, чтобы сжечь калории.
— В одной компании? — темно-русые брови Сидни хмурятся в замешательстве. — Что ты имеешь в виду? — ее длинный ярко-розовый ноготь тычет в сырную палочку на блюде с закусками, но она не порывается съесть ее.
Я вылавливаю еще одну фри и забрасываю в рот.
— Серьезно, — я проглатываю. — Консервативная Мэри и Барби Малибу? Как оказалось, что вы двое живете вместе?
Еще один тычок в сырную палочку.
— Консервативная? О ком, Бога ради, ты говоришь?
Повторяя за Джеймсон, в чем позже собираюсь ее обвинить, я закатываю глаза.
— Джеймс.
Как она может не знать, о ком я говорю?
— Ты говоришь о Джеймс? — переспрашивает она, сбитая с толку.
Я должен отдать девушке должное: у Сидни есть здравый смысл, чтобы выглядеть оскорбленной. Даю ей еще несколько очков за верность, и одно за раздраженное выражение лица, которое она пытается замаскировать за нерешительной улыбкой.
— Джеймсон Кларк? Консервативная?
Она произносит это так скептически, что задаюсь вопросом, начинаю ли я ее раздражать.
Тем не менее...
— Ты знаешь больше одной Джеймсон? — я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки. Глаза Сидни, сильно подведенные черной подводкой, оглядывают мои татуированные бицепсы с явно горящим интересом.
Поглаживая бутылку пива, я делаю небольшой глоток.
— Да. Чопорная. Дерзкая. Что с ней такое?
Я, конечно, веду себя как придурок, но ей, кажется, по фигу. Ну, может, и не пофиг, зато мне да.
Сидни сильно краснеет.
— Джеймс не скучная.
Я усмехаюсь.
— Я не говорил, что она скучная — знаю, почему она вечно учится, но чем еще она увлекается? Она ведь чем-то еще занимается, да?
— Думаю, она просто серьезно относится к учебе. Она не любит, когда ей докучают во время занятий.
Я подавил желание закатить глаза.
— Знаю. Ей не приходило в голову, что не обязательно носить кардиганы и всякую хрень, чтобы чертовски серьезно относиться к учебе или остаться в одиночестве? — больше спрашиваю себя, нежели Сидни. — Она когда-нибудь ходит гулять и
