— Подруга, мне пришлось принимать оперативное решение; прошлой ночью здесь больше никого не было, — Чед вскинул брови, приглашая меня поспорить. — Осборн хочет отправиться в поездку, Осборн едет в поездку. Нам нужна реклама.
— Реклама? Нам не нужно больше рекламы! Чед — ты и Патрик поехали на Игры Икс в прошлом году, — правда, они не прошли предварительный тур, но все же.
Игры Икс.
— Джеймс, я вовсе не спорю с тобой.
— Серьезно? И это все? Ты позволяешь ему ехать? У нас был крайний срок, Чед! Никто не имел право записываться на поездку после 12-го числа!
— Знаю, но, подруга — поскольку Селеста отказалась, когда ее финансовая помощь не пришла, у нас оставалось одно дополнительное место...
Одно дополнительное место, как же.
— Где он будет ночевать, умник?
— Разберемся, когда доберемся до отеля. Он твой кузен, так что может быть...
— Нет!
— Все разрешится само собой, расслабься.
Расслабиться? Ох уж эти сноубордисты с и их равнодушным отношением.
К сожалению, если Чеду Хэнсону нужен Оз Осборн в проклятой поездке, в таком случае Чед Хэнсон получает Оза Осборна в проклятой поездке. И теперь я не отделаюсь от него целых пять дней. Пять дней и четыре ночи. В тысяча семьсот сорока шести километрах от школы. Без профессоров, соседей по комнате и родителей — только мы и горы и новенькая бошка под нашим руководством.
Моя поездка была испорчена.
Загублена сквернословящим спортсменом-качком, у которого склонность сводить меня с ума. Разрушена светловолосым Голиафом ростом метр восемьдесят восемь по имени Себастьян, которого я собиралась убить голыми руками, как только доберусь до него.
Когда я достигаю ступенек библиотеки, поднимаю взгляд на увитые плющом кирпичи четвертого этажа, гадая, будет ли удача на моей стороне, задаваясь вопросом, внутри ли Оз Осборн.
Чего он от меня хочет?
Я не глупая; понимаю, что он отправляется в эту поездку, чтобы помучить меня.
Но почему? Он едва меня знает!
Полная решимости, я прерываю свои размышления, и проталкиваюсь через тяжелые двери в холл. Не удосуживаясь снять свое тяжелое пальто, как сделала бы обычно, сканирую глазами первый этаж, тщательно осматривая каждого, кто там занимается.
Рыжеволосый парень в очках с девушкой, которая очевидно занесла того в категорию друзей, несмотря на его ужасные попытки флиртовать. Латиноамериканский парень, бывающий здесь чаще меня, у которого всегда одна и та же стопка книг на том же самом углу того же стола.
Футболист и его симпатичная блондинистая подружка.
А... Оз.
Я бы узнала этого подлого паску… паршивца где угодно, даже сзади.
Ручка зависла над тетрадкой, мышцы его сильной спины натянуты под его тонкой светло-голубой майкой, четко обрисованы, позволяя смело пускать слюни. В смысле, я реально вижу отсюда каждый выделяющийся мускул его проклятой широченной спины.
Боже, этот ублюдок великолепен.
К сожалению, он не один; я узнаю в одном из парней идиота с того вечера, который поддерживал Оза и пялился на меня.
Тем не менее, одержимая целью, я марширую прямо к их столу и так резко останавливаюсь, что толкаю Оза сзади под локоть, с удовлетворением отмечаю как черная, чернильная линия заляпала что-то похожее на очень важную бумагу.
Усмехнувшись, я наклоняюсь достаточно близко, чтобы он мог расслышать каждое слово, которое собираюсь сказать, мое черное дутое пальто задевает его крепкое плечо, когда я шепчу ему сзади на ухо.
— Я буквально собираюсь убить тебя.
Он отклоняется назад, широкие плечи касаются передней части моего пальто, прежде чем склоняет голову на бок.
— Я получаю угрозы ежедневно, Джим. Ты должна быть более конкретна.
— Зачем ты это сделал? Совсем спятил? — я отстраняюсь, отступая назад, чтобы шлепнуть его по руке — его плотной, теплой, мускулистой руке. Под моей ладонью она тверда как камень.
Наконец, он прекращает писать, откладывает ручку и с довольной миной разворачивается всем телом ко мне. Нахальный ублюдок.
Верзила рядом с ним смеется.
— Этой-то что ты сделал, Оззи? Слишком глубоко вогнал?
Большой черноволосый парень непристойно ржет, словно я какая-то шутка. Как будто я одна из членов их маленького фан-клуба, выстраивающихся в очередь, чтобы переспать с ними. Нет ничего лучше, чем поклонницы. Он, должно быть, полагает, что я изнываю от желания, потому что его равнодушный взгляд вспыхивает, прежде чем перевести свои холодные, леденяще голубые глаза на Оза.
— Уведи ее отсюда.
Я снова шлепаю Оза, от смеха в уголках его глаз образуются морщинки, по мере того как он демонстративно медленно осматривает меня сверху донизу — прямо как он смотрел на Сидни и Эллисон, и всех остальных девчонок. На ту рыжеволосую девицу, которая дрочила ему на домашней вечеринке.
Бесчувственно, холодно и пренебрежительно.
— О, пожалуйста, — нарочито закатываю глаза. — Не трудись делать вид, что не знаешь, кто я такая, подонок. Сейчас я так зла на тебя, что могла бы задушить голыми руками.
Раздаются очередные смешки за столом, когда Оз отвечает:
— Мне нравится жестко, как и любому другому парню, Джим, но почему бы тебе не подождать, пока мы не останемся наедине.
— Ха-ха. Считаешь это забавным? Для тебя все шутки? Но знаешь что? Забудь об этом — ты не едешь в мою поездку на весенних каникулах.
— Погоди, — озадачено крякает сидящий с ними белокурый гигант, — Оззи, мужик — это твоя сестра?
Оз подмигивает мне.
— Кузина.
Я игнорирую идиота, несмотря на то, что мои щеки начинают жарко пылать.
— Себастьян Осборн, я хочу, чтобы ты прямо сейчас позвонил и отменил эту поездку.
— Вау, Оззи, она использует полное имя — должно быть в бешенстве. Уверен, что не трахаешь ее?
Вместо того чтобы ответить на шпильку, Себастьян лезет в сумку, достает пачку жевательной резинки, медленно разворачивает одну пластинку и сует в рот. Недолго жует и…
— Прости, Джимми, уже оплачено.
Мои руки скрещены на груди поверх дутой застегнутой куртки.
— Что ж, очень жаль, не так ли? Потому что ты сейчас же звонишь Чеду Хэнсону и все отменяешь, — принуждаю я, желая топнуть ногой в знак протеста.
На мой повышенный тон Оз оглядывает тихую библиотеку сначала через левое, потом правое плечо и заговорщицки понижает голос:
— Слушай, Джеймсон — мы можем поспорить об этом в частном порядке? Беззрителей?
О, теперь он хочет быть воспитанным?
Хорошо. Я могу быть воспитанной.
Его бегемотное тело отталкивается от стола, стул скрипит по деревянному полу, когда он встает, поднимаясь в полный рост.
Я вспоминаю, какой он мужественный и сильный. И крепкий.
Его тело возвышается надо мной, я борюсь с восторженным всхлипом, когда его рука свободно обхватывает мое предплечье. Оз тащит меня к дальнему концу библиотеки, осмотрительно избегая и петляя между столами, как бегун в лабиринте.
Прижимая меня спиной к дальней стене, он опирается на нее руками, склоняясь ко мне так, чтобы ему не пришлось повышать
