– Вы знаете, что было вчера? – Архитектор был взволнован. От своих подчинённых он услышал удивительную историю о том, как в саду нашли гроб с древними костями, и о том, что государство планирует одарить за эту находку его хозяев.
– Вчера было воскресенье, месье, – невозмутимо ответил Боннар.
Люка усмехнулся:
– Ваше чувство юмора мне определенно нравится. И всё же? В котором часу вы приехали?
– Ночью, месье.
– И что? Они ничего не сказали вам? – В нетерпении Люка сжимал и разжимал пальцы в кулак.
– О чём?
– О том, что нашли у них в саду?! – сквозь зубы процедил Мензони.
Поль махнул рукой:
– Ах, это. Конечно. Даже показали. Пару часов назад эксперты забрали находку. Но насколько я успел понять, останки принадлежат не человеку, – безмятежно пояснил дядюшка.
Люка разочарованно поджал губы. Он мчался к Ви в надежде на веселую или драматическую байку, а всё услышанное оказалось скучным и банальным.
– Жаль, – вздохнул гость и картинно состроил недовольную мину. – Мы с Адамом обожаем фантастику. В моей библиотеке книги самых выдающихся писателей. А вы, кстати, носите известную фамилию. Вас, наверное, донимают вопросом, кем вы приходитесь великому Боннару?
– Нет, месье, уже не донимают.
– Ну, это ясно. Брэд не может быть родственником Боннара, – хохотнул архитектор.
– Знаете, я как раз читаю книгу своего однофамильца. – Поль показал обложку Мензони. – Позаимствовал у Адама. Вы читали, месье?
Люка кивнул:
– Да, она же новая. Несколько лет не издавали – всё спорили, его ли это рукопись. Роман превосходен, я получил колоссальное удовольствие.
– Чем всё закончится? Я только начал.
Архитектор возмущенно вскинул брови:
– Вам же неинтересно будет читать! Впрочем, дело ваше. Финал вполне классический и счастливый, хотя сюжет в некоторых местах трагичный. К концу автор всё сгладил, и справедливость восторжествовала.
– Счастливый? – у Поля отвисла бы челюсть, если б не маска Брэда.
Боннар был озадачен. Счастливый финал? В его истории? Это невозможно!
– Вы надолго к Ви? – выдернул его из раздумий Люка.
– Я прохожу лечение. Мое лицо изуродовано, поэтому я вынужден носить маску. Пока не знаю, долго ли задержусь в гостях у Адама, – честно ответил Боннар.
Люка, как любой итальянец, был душевно отзывчивым, особенно если дело касалось мужчины с внешностью Брэда.
– Что случилось? Можете мне доверять. Я – близкий друг, практически член семьи. Я был на их свадьбе! Кстати, вы тоже там были?
– Я как раз был прикован к постели после страшной аварии в США.
Люка закрыл рот рукой и выпучил и без того большие глаза:
– Хотя нет, не рассказывайте! Не выношу таких историй!
Полю же, напротив, захотелось в очередной раз поведать об автомобильной катастрофе во всех подробностях:
– Я так давно одинок. Кроме племянника, совсем никого не осталось. Да и общаться мы стали недавно. Был у нас один неприятный момент… Но мы справились! Адам, конечно, не рассказывал вам. Мы оба не любим об этом вспоминать, даже специально договорились забыть о дрянной истории и начать нашу дружбу с чистого листа. Но эти годы одиночества. Знаете, Люка, так тяжело, когда нет родственной души. – Поль получал наслаждение, наблюдая, как филигранно Мензони реагировал на каждую волнующую подробность.
«Как прав был дед. Словом можно играть не менее изящно, чем на флейте».
– С трудом и болью вспоминаю те дни, Люка. Наверное, вам меня сложно понять. И конечно, не стану шокировать вас пускай не самой веселой, зато крайне интригующей историей.
– Поль, вы так много пережили.
«За последние двести лет», – мысленно уточнил Боннар.
– Эта история сильно изменила мою жизнь, сделала меня совсем другим. Иногда я думаю, что если бы не случившееся, я бы никогда не обрел радость общения со своей семьей, не понял бы сущности душевных отношений, отклика чуткой человеческой души. Такой, как у вас, например. Раньше всё это было для меня лишь словами, за которыми ничего не стояло.
Люка достал длинную сигарету и прикурил черной массивной зажигалкой. Выложенная дорожка сверкающих камешков изображала надпись «Дай огня».
– Курите?
«И выпиваю. Могу и в покер. Только к женщинам не зовите», – пронеслось в мыслях Поля.
– Обычно нет, но сейчас так растроган, что да.
Люка протянул сигарету Боннару и обнял себя руками, словно пытаясь согреться. В такой позе он застыл, лишь изредка затягиваясь табачным дымом.
Поль закурил впервые за долгое время. И решил, что нынешний табак совсем слабоват. Затянулся ещё и ещё и только тогда почувствовал сладковатый освежающий привкус тоненькой сигаретки из розовой пачки.
– О, вы в перчатках Адама? Это мой подарок ему. Он увлекся лошадьми пару лет назад. И теперь они с Вики даже хотят купить кобылу.
– Да, свои перчатки я потерял в поезде. Снял в уборной, прошу прощения, и забыл. – Заметив непонимающий взгляд Люки, Поль вынужденно пояснил: – На моих руках после аварии практически отсутствует кожный покров.
Мензони в ужасе отпрянул. Потом понял, как выглядит его реакция, приблизился к Боннару и сделал глубокий вдох, как перед прыжком:
– Покажете?
– Нет, что вы.
– Покажите, прошу! Я не какой-то там слюнтяй и невежа. Да, я чувствителен, но вы – часть самой близкой для меня семьи, и если у них родится наследник, угадайте, кто будет крестным? Отцом то есть.
– Да? – всплеснул перчатками Поль.
– Именно. Ваш покорный слуга. А до тех пор у меня есть время подготовить свою душу к этому ответственному моменту. Показывайте.
– Вряд ли то, что вы увидите, как-то поможет вашей душе.
– Как же. Волею судьбы я иду по предначертанному мне пути искусства. Я архитектор! Удивительно, что вы не знакомы с моими работами. Моё призвание – творить! Преображать и создавать красоту. В самом диком безумии форм я вижу то, что недоступно другому взгляду. Я вижу идеал. Показывайте!
Только сейчас в этом жеманном, без меры артистичном, привыкшем к всеобщему вниманию и занятом только собой человеке Поль разглядел тонкую душу творца. Стянув перчатку, он переложил в костлявую руку тонкую белую сигарету.
Люка закатил глаза, но скорее наигранно, чем испуганно.
– Дружище, разве это ужас? – Мензони облегченно улыбнулся. – Вот на папашу одного моего знакомого однажды напала дрянная болезнь, руки скрючило так, что он не мог взять даже ложку.
– Артрит, – будучи врачом в прошлом, подсказал Боннар.
– Да-да. Что-то подобное я слышал от него. Так что ваши кости меня отнюдь не смутили. Что говорят врачи? Заживет со временем?
– Знаете, после того, как меня вытащили с того света, на такие мелочи я уже и внимания не обращаю. Могу предложить вам кофе, Люка?
– Не беспокойтесь, я лично проектировал эту кухню и мне прекрасно известно, где хозяева прячут зерна.
– Мне лишь известно, где они прячут вино.
– О, Боннар, дружище, днём я предпочитаю розе́.
Поль открыл холодильник и выбрал первую попавшуюся бутылку розового легкого вина, для которого было самое время.
Люка быстро сварил две чашки ароматного эспрессо, и беседа продолжилась.
– С нетерпением жду продолжения истории. Пусть вы и не родственник великого Боннара, но рассказывать умеете поистине превосходно.
Поль смущенно поднял бокал, изучил на свет прозрачную жидкость и, удовлетворенно кивнув, отпил прохладное вино. Он перевел взгляд на Мензони и ему захотелось поведать архитектору всё, что уже слышали Виагард, без вранья и прикрас. Несмотря на свою необычность, Мензони вызывал глубокую симпатию.
– Приезжайте на ужин! Вики вернется вечером, у Адама была бурная ночь, и он, видимо, проспит весь день. Я приготовлю что-нибудь к девяти.
– Дядюшка Поль, с удовольствием. И за ужином вы расскажете мне события вашей жизни. Поверьте, какая бы она ни была, мы живы, мы в кругу друзей, а значит все к лучшему.
То, с каким жизнелюбием
