Казалось, что жизнь, обычная для вечерних деревень, замерла – не играли дети, никто не пел песен, не разговаривал у ворот с соседями.
– Ну и место! – поёжился Тойво.
– Люди-то где? Словно и нет вовсе! – удивился Кауко.
– Как после войны или мора, честное слово, – отвечал Антеро. – Точно ушли или слегли все…
«Хоть бы хозяин какой встретился, – подумалось Тойво. – Негоже в чужой дом без спросу. А среди заброшенной деревни ночевать – брр… Жутко».
В окошке невысокой, но длинной избы поблёскивал огонек – туда и постучались путники. Зашлась лаем собака на привязи, из дома показался крепкого сложения старик. Одной рукой хозяин отворил скрипучую дверь, в другой сжал увесистую клюку – не столько опираться, сколько отваживать непрошеных гостей.
– Вечер добрый, хозяин, – поспешно произнес Антеро. – Будь добр, пусти на ночлег. Мы люди мирные, идем к морю из Карьялы.
– Тра-та-та-та, лишь бы быстре-е!.. – хяме внимательно оглядывал пришедших недовольным взглядом. – Сра-азу видно-о, южные лю-уди. Ну, милости прошу-у, коли вы с миро-ом…
Огонёк лучины скупо освещал просторную горницу – некогда за длинным столом в ней сиживало разом человек двенадцать, не меньше. Сейчас же Антеро увидел только пятерых вместе с хозяином – у печи хлопотала старуха, девочка лет двенадцати собирала на стол. Двое маленьких мальчиков играли на полу – молотили кулачками по широкой лавке, а лавка тряслась, отчего соломенная кукла ходила по ней неровными кругами.
Ужинали молча, однако Антеро твёрдо решил, что на этот раз безмолвия не допустит, и хоть на столе спляшет, но сумеет разговорить молчунов-хяме.
– Нынче ранняя весна в Карьяле, – издалека начал он. – И по всему видно, лето наступает погожее.
Хозяева жевали, не говоря ни слова, только ребятишки украдкой поглядывали на гостей озорными глазёнками.
– В Савонкоти славили Громовержца, – зашёл с другой стороны Кауко. – Вот такого бычищу в жертву принесли! – лесовик развёл руки, точно пытался обнять нечто огромное. – И Урхо Ярвеля победил на скачках, теперь он – Всадник Укко. Завидный жених, говорят.
– А у нас тут сва-атать некого-о, – старик стряхнул крошки с бороды, вперив взгляд в столешницу.
– Да расскажи уже наконец, что за беда в ваших краях! – не выдержал Антеро. – Говорить никто не хочет, лица нет ни на ком! Хяменлинна, что ли, жить мешает?
– Что ты зна-аешь про Хяменлинну-у? – хяме поднял взгляд на гостя.
– Ничего, – простодушно отвечал рунопевец. – Совсем ничего. Что она за зверь такой?
– Вы, молоды-ые, мног-го говорите-е, – хозяин упёрся руками в столешницу, глядя исподлобья. – И мало зна-аете-е.
– И не узнаем ничего, если бывалый человек не расскажет! – вовремя пришёл на помощь Тойво.
– Так и быть, слу-ушайте! – смягчился хозяин. – Десять лет наза-ад все хяме, сколько есть – из лесо-ов, с побережья-а, с острово-ов в мо-оре – сошлись вместе и усло-овились на общую работу-у для всего нашего народа-а. На большо-ом острове близ побережья-а заложили крепо-ость, имя которо-ой Хяменлинна-а.
– Для чего вам понадобилась крепость? – спросил рунопевец.
– Для защиты-ы.
– Вас тревожат?
– Да-а. Руотси. Каждый ро-од, каждое семейство-о направило на работы по одному-у мужчин-не. Сначала по одному-у, затем ещё-о и ещё-о. Многие перебрались туда семьями-и. Мои сыновья-а ушли, внуки, что ста-арше, тоже. Меня оставили на хозяйство-о. Много нынче люде-ей в Хяменлинне-е, многие исанто хяме та-ам. Верховодит ими хозяин побережья-а, валто[33] Эрво Яреус.
– Яреас![34] – пискнул малыш, сидящий как раз напротив Тойво.
– ЦЫЦ! – старик внезапно громыхнул кулаком по столу, да так сильно, что плошки подпрыгнули.
– За что его так? – Антеро едва не поперхнулся от неожиданности.
– Чтобы не болта-ал лишнего-о, когда старший говорит!
– Я не про ребёнка, хотя и это тоже. Ты бы с ним полегче, так и взрослого заикой оставить недолго. А спросил я про валто. Почему Яреас, почему Сварливый?
– Увидишь – поймё-ошь. Завтра с утра-а ступайте по дороге на ю-уг, к полудню в Вахве будет-те-е. Там до Хяменлинны рукой пода-ать.
Старый хяме сказал правду – солнце ещё не поднялось к полудню, когда дорога вывела путников из леса и потянулась среди обширных пашен, в дали за которыми уже виднелось море. Все чаще встречались подводы, гружёные досками и брёвнами, и угрюмого вида люди с инструментом в руках – почти все они держали путь в прибрежное селение Вахва.
– Если они беспокоятся из-за руотси, – вслух рассуждал сам с собой Антеро, – то нас должны понять. Ведь и Сампо, попади оно к нам, для защиты послужить может, и народу на пользу. Придём на место – первым делом потолкую со старейшинами. Заодно и на сварливого валто взгляну.
Не соврал старик и про селение – народу в нём оказалось побольше, чем в торговой Виипури и праздничной Савонкоти вместе взятых. С приходом большей части хяме на строительство прежде неприметная Вахва разрослась до величины небольшого города, какие Антеро случалось видеть в своих странствиях.
На окраине селения дорогу путникам преградили несколько хмурых мужчин, вооружённых топорами и копьями.
– Кто такие? – окликнул пришедших старший – плечистый бородатый верзила. Кожаная безрукавка с наклёпанными на груди пластинами железа – явно с чужого плеча – еле сходилась на его широком туловище. – Зачем пожаловали?
– Здравствуй тот, кто сам нам скажет «здравствуй»! – отвечал Антеро. – Из Карьялы идём мы с миром и дружбой к народу хяме. Вестями хотим обменяться, узнать, как живет нынче народ на побережье, да с валто Яреусом словом перемолвиться!
– Ступайте откуда пришли! Хяме некогда точить лясы, – заявил верзила. – В Вахве, Хяменлинне и окрест непочатый край работы. Исанто – и те трудятся денно и нощно.
– А если то, что я хочу поведать Яреусу, не пустые слова? Оно и работникам хяме в помощь, и в Хяменлинне лишним не будет!
Начальник стражи опёрся обеими руками на тяжёлое копьё и, размышляя, уставился на собственные сапоги. Прочие молча столпились вокруг него, ожидая решения.
– Будь по-твоему, карьялайнен, – наконец сказал он. – Ойва, Энно, проводите их в селение, покажите, что к чему! И пусть оставят в доме стражи своё оружие – здесь оно им не понадобится.
Двое совершенно одинаковых с виду стражников молча кивнули в ответ и жестами пригласили путников следовать за ними.
В небольшом приземистом доме стражи постоянных жителей не было – в нём только отдыхали люди, заступавшие в караул. Здесь пришедшим пришлось разоружиться; только Кауко оставил при себе крестовый лук – хяме просто не признали в нем оружие.
– Что это? – ткнул пальцем Энно.
– Силок, – глазом не моргнув, соврал охотник.
Затем Ойва ушёл вперёд, а Энно проводил странников в селение. Подворья обступали середину Вахвы
