Губы наемницы чуть приоткрылись, ненавидяще прожигающие переносицу старика глаза яростно сверкнули.
— Ну-ну. Будет тебе. — Хохотнул Эвенко, удобней перехватив безвольное тело, усмехнулся. — А ты тяжелая.
****
Финк застонал. Превратившееся в агонизирующий кусок истерзанного мяса сердце, словно давило тисками и одновременно жгло огнем. Боль растекалась по телу сгустками густой, вязкой смолы, охватывала грудину, отдавала в лопатку и превращала левую руку в стремительно немеющий кусок плоти. Ставший невыносимо пустым, разреженным воздух с шипением затекал в легкие, но отказывался делиться с организмом таким желанным сейчас кислородом. В глазах плавали цветные круги. С трудом оттолкнувшись от столешницы, Джебедайя откинулся на спинку кресла. Черт. Как же не вовремя. И куда запропастился Зэд? Подходящего для переливания раба подобрали еще час назад. Губы Финка исказились в полной боли и обиды усмешке. Чистота. Он всегда был поклонником чистой крови. И во что это вылилось? Устроитель боев скрипнул зубами. Ну, да. Он тоже был чистым. Почти. И никогда не уважал тех, кто излишне усиливал себя имплантантами и наномодификациями. Жизнь в пустошах трудна, но человек сам должен нести свой крест. Возможно, он получил это от матери. Она была кочевницей. Рабыней со Сломанных холмов. И как все степняки с опаской относилась к технологиям. Могла ли она мечтать, что её сын заберется так высоко? Станет правителем собственного города? Кто знает. Когда он видел её в последний раз, она уже почти ничего не понимала. Слишком много переваренного макового сока. Слишком много опиумной отравы. Слишком много удовольствий.
Отца он не знал. Да и как можно было различить родную кровь в том бесконечном потоке клиентов, идущих к матери? Финк родился в борделе. Мало кто в Бойне знал, что Джебедайя Финк, Устроитель боев, Барон Бойни был сыном обычной шлюхи. Еще меньше отваживалось говорить об этом вслух. А те, кто решались… что же, его арене всегда было нужно свежее мясо. Он стал свободным в возрасте восьми лет. Ловкие пальцы и живость ума позволили ни разу не попасться на воровстве, и он достаточно быстро скопил нужную сумму серебра. В двенадцать он уже возглавлял небольшую банду. Подростки, такие же, как он, они занимались тем, что обчищали карманы подвыпивших клиентов кабаков. Когда ему было четырнадцать, его волки вышли на тракт. Грабить репоедов было довольно выгодно, а разбойничья жизнь сулила намного больше воли, чем судьба малолетнего карманника, но Финк не позволил своей команде превратиться в одну из множества рыщущих по пустошам крысиных стай. Он всегда стремился к большему. И не останавливался ни перед чем. В скором времени его люди стали охранять караваны. Неожиданно, договариваться с другими рейдерами о свободном проезде, оказалось намного выгодней, чем самим грабить грузовики, и в один прекрасный день Финк понял, что у него намного больше денег, чем он может потратить в пустоши. Джебедайя начал открывать лавки. Организовывать места под торги. Не полноценные ярмарки, а просто места обмена, но караванщики с удовольствием пользовались его стоянками. А потом судьба дала ему шанс. Шанс звали Телма. Огромный, закутанный в пахнущие кровью и гниющим мясом шкуры рейдер не только не убил присланного к нему гонца, но и выразил желание встретиться лично. Финк не боялся. Он никогда ничего не боялся, ведь еще малолетним мальчишкой он понял — короли не любят договариваться, но еще меньше любят лить кровь. Мир всегда лучше войны, и даже стая диких зверей понимает, что глупо закапывать родник, приносящий чистую воду.
Они встретились через неделю. Гигант, окруженный почти осязаемой аурой боли и страха, и тощий, болезненный подросток. Разговор вышел долгий. Костер успел прогореть, а угли рассыпаться в пепел, но, когда солнце показало свой острый расплавленный край из-за горизонта, они пришли к согласию. И родилась Бойня. Финк помнил, как всё начиналось. Пара дюжин палаток, несколько стоящих у подножья холма лачуг, переделанный из древнего, дышащего на ладан двигателя какой-то военной техники генератор и первая укрытая рваным полиэтиленом теплица. Техники не хватало. Не выдерживающие неподъемной работы рабы дохли, как мухи. Их даже не хоронили, просто оставляли в выкопанных под фундамент будущих строений ямах и заливали цементом. Деньги уходили, как вода сквозь пальцы. Но Финк выдержал. Выдержал, несмотря ни на что. Через десять лет, когда появилась стена, он сумел организовать первую настоящую ярмарку. Перекроить тонкий узор рассекающих пустошь торговых путей, отбить город от сбежавшихся на запах серебра стай падальщиков. Сумел стать бароном. Город рос и креп, обрастал паутиной связей и договоренностей. Пускал корни в глубину неподатливой, отравленной радиацией и химикатами степи. Менялся. Эволюционировал, словно какой-то чудовищный спрут, охватывая холм. Становясь год от года все сильнее и сильнее. Людей тоже становилось все больше, и они несли с собой грязь. Людской мусор оказался самым стойким. Он въедался в улицы, проникал в дома и на торжища, забивал артерии денежных потоков. Поначалу молодой барон не обращал на это внимания, потом… Потом он совершил ошибку. Большую ошибку. Болезнь надо было выжигать сразу, безжалостно, беспощадно, но окрыленный успехами Джебедайя решил, что подобная чистка слишком сильно повредит репутации, что надо проявить милосердие, и ему достаточно просто вымести мусор за стены. Нищие и попрошайки, мелкие банды рэкетиров и не желающих платить свою долю в казну шлюх, а также большая часть мутантов. Тогда это казалось верным решением. Таким же верным, как и создать ополчение из работающих на заводах и в теплицах крепких мужчин. Теперь…
Спустя почти сорок лет, Финк понимал, что поступил глупо. Недальновидно. Раскинувшийся под стенами Мусорный город разросся и теперь душил Бойню, словно ядовитый лишайник дерево. Жадно сосал воду и серебро. Отпугивал караванщиков и служил источником постоянной головной боли. Лаборатория… Скрипнув зубами от нового приступа боли, опалившей грудь изнутри, устроитель боев невольно растянул губы в слабой улыбке. Даже в мыслях он называет это лабораторией. Они наткнулись на нее несколько лет назад. Совершенно случайно. Когда появились первые признаки истощения водоносного слоя, и Финк приказал бурить еще одну, более глубокую скважину. Они не нашли воду. Зато нашли нечто другое. То, о чем никто и помыслить не мог. Сколько же усилий было приложено, чтобы достать нужных специалистов. Сколько серебра потрачено на то, чтобы в тайне закупить недостающие части… Сколько времени и труда ушло на то, чтобы оживить мертвые механизмы…Но оно того стоило. Это
