Я знала, что в больницу меня отправила автомобильная авария, но никаких подробностей к этому не прилагалось. Частенько я вскакивала посреди ночи вся в испарине, и понимала, что моя память по ночам услужливо пытается подсунуть мне картинки прошлого. Но в бодрствующем состоянии кто-то будто нажимал кнопку «выкл.», и я могла уловить лишь отдельные куски паззла. Это был ветер, шум, треск, крик. В общем, ничего приятного и ничего понятного. Но, ходят слухи, что ору я при этом знатно.
Джереми залпом допил весь свой кофе и отодвинул пустую чашку на край стола.
— Да. Да, тебе снилась авария. — Его взгляд блуждал по столу, он снова взялся за вилку, но снова ее отложил. — Слушай, ты не шутишь? Тебе правда не вспомнить эту ночь?
— Эм… Джереми, ты мой друг, но ты и мой врач, я бы не стала тебе врать. Себе дороже. Но ты задаешь такие вопросы, как будто ночью… Я не знаю. Может просто расскажешь сам? — Cтранный диалог не мешал мне поглощать завтрак. Расправившись со своей порцией, я выхватила с тарелки Джера кусочек блинчика, заботливо им отрезанный ранее, и сунула в рот.
Джереми медленно покачал головой и посмотрел в окно.
— Эй, парень, я слышу как в твоем мозгу бегают шестеренки. Еще немного и ты меня начнешь пугать.
Джереми одернулся и посмотрев на меня растянул губы в улыбке, ох, фальшивите, молодой человек.
— Да просто удивился. Я заходил к тебе в палату, когда тебе приснился плохой сон, ничего необычного. — Он вернулся-таки к завтраку, а я не успела направить на него волны своих подозрений, потому что на столе появились две огромные порции вафель, щедро политые сладким соусом и украшенные фруктами. Честное слово, вафли в «Баблз» — это восьмое чудо света!
Официантка снова пожелала нам «приятного аппетита», собрала грязную посуду, услышала от Джереми просьбу о повторном кофе и удалилась, покачивая бедрами. Эй, Джереми сидит к тебе спиной, ты что, меня соблазнить хочешь? Я закатила глаза и принялась за вафли.
— Так что я говорила?
— Лекс, давай сменим тему?
— Ого. Ты же меня этим только заинтриговал.
— Пожалуйста?
— Потом расскажешь?
— Договорились.
Я кивнула ему, слизав с вилки сироп.
— Я не знаю, что мне сегодня снилось, но настроение с утра просто сказочное. Вот даже спорить не хочется с тобой. Так что живи пока. И съешь ты, наконец, эти блины!
Джереми засмеялся и послушно стал уплетать свою порцию.
— Я заметил, что настроение у тебя зашкаливает. Приятно смотреть.
— То есть раньше картинка была не из приятных, да?
— Мне всегда приятно на тебя смотреть. Но когда ты счастлива — это особенно приятно. Так лучше?
— Лучше. — Буркнула я. Да что с этим парнем? — А ты что, решил сегодня исчерпать весь мой лимит на покраснения? Ты чего смущаешь девушку?
Джереми в притворном удивлении вскинул брови:
— Смущаю? Тебя? Чем же?
Я фыркнула, не собираясь отвечать.
— В любом случае, — Поняв, что моей реакции не дождется, продолжил врач. — Меня не устраивает лимит, я хочу пожизненный абонемент.
Что. Здесь. Происходит.
— Расскажешь, почему твой брат появился у меня в соседях? — Я поболтала длинной ложкой в остатках сока, собирая со дна оранжевый осадок мякоти. — Раньше я его тут не видела.
Джер откинулся на спинку сидения, довольно улыбаясь, явно моему «незаметному» уходу от темы.
— Врачебная тайна.
— Пф, можно подумать кому-то в больнице неизвестно что со мной.
Джер пожал плечами:
— Если мой брат захочет — сам расскажет.
— Ага, конечно, держи карман шире. Единственное что он может пожелать в отношении меня — это врезать хорошенько.
— Он не бьет девушек. — Возмутился за брата Джер.
— Это он тебе сказал? — Похлопала ресницами я в ответ.
— Ему не обязательно говорить мне о том, что я и так знаю. Хотя странно, что вы не пересекались, он часто бывает здесь…
— Что-то серьезное?
— Лекси, проехали. И вообще, не слишком ли он тебя зацепил?
— Ревнуешь, старший братик? Кого? Меня или ваше семейное проклятие?
Джер засмеялся:
— Угадай.
— Ну нет, хватит с меня интриги.
Остаток завтрака прошел в том же чудном настроении: мы обменивались шутками, я не забывала подкалывать Джереми, а официантка не забывала строить ему глазки.
На обратном пути мы немного прогулялись по территории больницы, исхоженной мной вдоль и поперек. Джереми опять задавал мне таинственные, и поэтому раздражающие вопросы, будто пытался выудить что-то из моей памяти. И лишь через час врач ушел по своим врачебным делам.
Джереми
— У нее частичная амнезия. Мозг Алексис блокирует тяжелые для нее воспоминания, то, что она не хочет воспринимать.
Я сидел в своем кабинете. В креслах, которые я придвинул к столу, сидели мистер и миссис О'Доэрти.
— Но все же было в порядке? Она шла на поправку! Она шла на поправку и очень быстро! Вы… вы сами говорили это!
— Это так и от своих слов я не отказываюсь. По всем показателям она в номер и является феноменом в этой области. Но амнезия — очень коварное по своей природе заболевание. Оно возникает внезапно, удаляет выборочные воспоминания, которые появляются также внезапно. Я не могу сказать, когда восстановится память и с чем это должно быть связано. И, что важно, она пропала не из-за аварии, хоть и общее состояние тоже сделало свое дело. Я более чем уверен, что это психогенная амнезия, вызванная стрессом. Она сама ее вызвала.
— Что, прости? Джер, что происходит? Ты говоришь слишком туманно.
Я поставил локти на стол и устало облокотился на скрещенные руки, ища, и не находя нужные слова. Да и что я мог сказать? Факты, нужны факты, а их попросту нет. Одни догадки. И те крупицы, что я узнал от Алексис. И либо она была чудесной актрисой, либо случился еще один врачебный нонсенс: она напрочь стерла из памяти Адриана Монтеро. Что из этого сказать ее родителям?
— Я думаю, она вспомнила аварию, и вспомнила больше, чем знаем мы. Возможно это болезненные отношения с тем юношей. Ее мозг отказался воспринимать эту информацию и заблокировал ее. Теперь все что она знает: это время до аварии и что что-то произошло, отправив ее на больничную койку. Она знает о ДТП, но не знает о участниках. И я не рекомендую давать ей эту информацию самостоятельно. У вас очень сильная дочь и она справится со всем сама, можете быть уверены. Но пока не время, ей нужен отдых, как и ее сознанию. — Я не знал честно ли умолчать о ее знакомстве с последними новостями, о том, что она вспомнила все, о своем телефоне, но сейчас же все хорошо, верно? Она счастлива. И глядя на ее родителей, я просто не мог омрачить их радость от того, что ребенок снова с ними и так стремительно идет на поправку.
— Если честно… — Мари
