— Ну держись, маленький засранец! — Схватив одну из многочисленных подушек я с волевым криком, которому позавидовали бы индейские племена, кинулась в бой.
— Эй, дикая! За что? — Возмущенно стал восклицать брюнето-зеленый, защищая голову, и продвигаясь к кровати с резервным запасом мягких снарядов. Я сразу просекла его стратегическое отступление и попыталась пресечь эту попытку, встав между ним и кроватью, сильнее орудуя подушкой.
— Это научит тебя хорошим манерам!
— Так значит? Это кнут в моем обучении? — С этими словами Тэйт хитро улыбнулся и, дождавшись, когда я в очередной раз замахнулась подушкой, перехватил меня поперек талии и закинул на кровать. Мы вдвоем утонули в мягких одеялах серых оттенков. — А где же пряник, госпожа учительница?
Я тяжело дышала после односторонней борьбы и смотрела на Тэйта. Он все также хитро усмехался, отчего в его глазах горели зеленые искры-огоньки. Парень медленно поднял руку и убрал с моего лица выбившиеся из хвоста пряди волос. Кажется, я покраснела, и не от подушечного боя… В голове некстати начали возникать фразы, брошенные им за столом. Ну не может же Тэйт… Далее все было по канону и законам жанра: стук в дверь не заставил себя ждать, спасая меня от мучительных вопросов: «Что происходит?», которые уже стали пульсировать в моих висках.
— Дети, что за шум? Все хорошо? — Миссис Вуд, очевидно, из вежливости, не стала вламываться в комнату двух подростков. А вот мой папа бы зашел с пинка, поигрывая берданкой, услышав малейший подозрительный звук. Под «подозрительным» я подразумеваю все: от упавшей иголки до шепота или (Упаси Бог!) вздоха.
Тэйт еще раз посмотрел на меня и рывком поднял себя с кровати. Он распахнул дверь, с улыбкой встречая маму:
— Все в порядке, просто Лекси решила меня убить. В очередной раз. Какой раз ты пытаешься это сделать, милая? — Тэйт обернулся, я уже сидела на кровати, поправляя неряшливый хвост.
— На этой неделе? — С милейшей улыбкой переспросила я.
Миссис Вуд смотрела за нашей мини-баталией с такой нежной улыбкой, что у меня защемило в районе груди. Мы же ее обманываем. Имеем ли мы на это право? Под этим углом я на ситуацию еще не смотрела. Одно дело отомстить Джереми, но другое — делать все это в кругу его семьи. Использовать Тэйта… Да и неизвестно, стоит ли знать Маргарет, что ее парень не такой уж ангел во плоти. Задумавшись, я пропустила весь диалог мамы с сыном и очнулась только тогда, когда обратились ко мне:
— Милая, ты наверняка не брала вещи. Я в ванную комнату положила чистое полотенце и новую зубную щетку, бери, пожалуйста. Надеюсь, что щетка будет использоваться в этом доме почаще. — Она подмигнула мне, серьезно! Я официально смущена. — Спокойной ночи, отдыхайте.
Она привлекла к себе Тэйта и крепко поцеловала его, а меня снова одарила доброй улыбкой.
— Большое спасибо, Мэри, хороших снов. — Улыбнулась я в ответ.
Когда дверь закрылась, Тэйт снова обратил внимание на меня. Его брови удивленно взмыли вверх.
— Ты чего такая злая?
Он прав, я была в ярости. В бешенстве. Кажется, на меня наконец накатила вся абсурдность этого дня. Я резко встала и, размашисто шагая, пересекла комнату. Ткнув Тэйта в грудь, прошипела:
— Знаешь, это все из-за тебя. И еще, ты будешь спать — на полу. Дай пройти. — Отодвинув ничего не понимающего парня, я вышла из комнаты и направилась в ванну. Кажется, зеркало в ванной сегодня запотеет не от теплой воды, а от пара из моих ушей. Пока это не произошло, я заперлась в аккуратной и белоснежной ванной комнате и, опершись на раковину, внимательно смотрела в свое отражение. Будто в синяках под глазами я могла найти ответы на вопросы. Почему я разозлилась на Тэйта? Ну, а зачем ему надо было называть меня своей девушкой? И тем более, какого черта лысого он позвал меня сюда? Вот если бы не позвал… То я бы продолжала быть слепой и тупой курицей в неведении. А теперь я… Ну, просто тупая курица?
— Черти что… — Пробурчала я вслух и, сорвав с себя платье через голову — бросила его на корзину для белья. Туда же последовали остальные вещи, а я направила свое многострадальное тельце под струи теплой воды.
Оказавшись в душе, я будто успокоилась. Вода всегда приводила мои мысли в порядок. Но постепенно с тем, как я расставляла свои размышления где-то по полочкам сознания, до меня доходило то, что произошло в одночасье. Джереми помолвлен. Мой парень, мой друг, мой любимый человек, с которым я вместе уже пол года — обманывал меня. Парень, ради которого я менее суток назад пошла на сделку с собственным сердцем, заставляя его заткнуться, вырывая кусок своей души, чтобы не обижать Джереми… Какая же я все-таки дура. Этот идеальный во всех отношениях человек, который читал книжки девушке в коме, делал все реальное и нереальное для меня, заботился, волновался… Неужели это действительно происходит? Правду говорят, что только идеальные люди становятся серийными маньяками или преступниками. Потому что они отчаяннее всех прячут скелеты в шкафу. Вот и Джер прятал скелет размера XS в ободке и розовом кардигане.
Уже вытирая волосы, я думала, а действительно ли я зла на Джереми? Да, конечно, быть обманутой — гребаный отстой. Но кажется, больше этого, я просто зла на себя. Передо мной снова возникли глаза светлого, слегка пасмурного неба. Глаза молящие. Просящие. Глаза, в которые можно смотреться как в зеркало, если не боишься утонуть.
***
Когда я вернулась в комнату парень уже лежал на полу рядом с кроватью, со смиренным видом и сложенными на животе руками. Только нимба не хватает для полноты картины.
Я кинула вещи на стул, прошлепала босиком мимо него и забралась в постель.
— Спокойной ночи. — Раздалось с пола.
Я промолчала. Чего я дулась? Не знаю. Послышался шорох, и свет от ночника выключился. Комната погрузилась в полумрак. Я повернулась к окну и уставилась на просматриваемый кусок темного неба. Парень снизу поворочался. Еще поворочался. Вздохнул. Крякнул. Снова повернулся. Опять шелест одеяла. Опять стенания.
— Тэйт, что ты стонешь! — Не выдержала я.
— Я всегда так засыпаю. Мне необходимо устроиться удобно. А раз уж мою кровать ты забрала….
В него спикировала подушка, заткнув:
— Начинается. Ты еще не заснул. А уже жалуешься. — Из под кровати послышался сдавленный смех, и я тоже улыбнулась, глядя на шторы, слегка приподнявшиеся от легкого порыва ветра. — Может, закроешь окно, тебя продует.
— Ну ни хрена себе! Ты волнуешься за мое здоровье, О'Доэрти?
Я хмыкнула:
— Элементарная вежливость. Если я когда-нибудь
