Орэс с театральной улыбкой взмахнул рукой; рубин сверкнул, как капля крови на солнце.
— Заслуги Тезара очевидны.
— Назовите хоть одну, — вступил в разговор Юстин Ассиз.
— Ну как же? Тезар прекратил междоусобицу в Порубежье.
Юстин облокотился на стол, прижал палец к ямке на подбородке:
— Он мог прекратить её сто лет назад. Король Зерван Грасс сбежал. Его внучатого племянника убили. Началось преследование хозяек земель…
— Зачем ворошить тёмное прошлое? — перебил Орэс.
— Тезар мог направить в Грасс-Дэмор миротворческую армию, но этого не сделал!
— Возможно, на то были причины.
— Возможно, наверное, может быть… — подала голос Малика. — Предлагаю в зале Совета обходиться без этих слов.
Адэр сел к ней вполоборота. Малика не осознаёт, что устанавливая на первом же заседании свои правила, она ступает на шаткий мостик. Если советники её не поддержат, ей придётся отступить, притом сзади не будет твёрдой почвы. За этим последуют новые отступления…
Орэс порывисто провёл ладонью по волнистым волосам:
— Не вижу причин…
— Поддерживаю старшего советника, — откликнулся главный финансист. — Предлагаю так же не использовать слово «примерно».
Орэс выдавил улыбку:
— Это уж как получится, советник Безбур.
— Я тоже поддерживаю Малику, — заикаясь, сказал Анатан и торопливо добавил: — Простите. Советника Латаль.
— И я поддерживаю, — отозвался Крикс.
Орэс изогнул бровь, как бы говоря своим видом: «Кто бы сомневался? Плебеи всегда будут стоять на защите плебея».
— Принято, — произнёс Адэр и откинулся на спинку кресла.
Орэс стёр с выразительных губ ухмылку:
— Я могу продолжать, мой правитель?
Адэр кивнул.
— Если уж затронули вопрос о чистоте речи за столом Совета… Предлагаю в первую очередь очистить речь соотечественников от суржика.
Советник по национальным вопросам — сухощавый мужчина со скуластым лицом — сузил раскосые глаза:
— Вы называете суржиком языки народов нашей страны?
— Двадцать лет назад Великий узаконил в Порубежье слот — единый язык Краеугольных Земель. Советник Исаноха, вам ли этого не знать?
— Это искусственный язык. Он не является духовным наследием, а следовательно, не может быть основным языком.
— Над его созданием работали представители всех национальностей.
— Всех, кроме Порубежья, — не унимался Исаноха. — В нём нет ни одного слова нашего коренного населения.
— Благодаря слоту любой человек чувствует себя комфортно в сорока трёх странах Краеугольных Земель. Мы можем стать сорок четвёртой, — чеканил Орэс. — И если мы хотим развивать торговлю и поднимать экономику, то должны изжить сорные наречия.
— Для этого придётся запретить народам спать, — сказала Малика.
— В смысле?
— Люди видят сны на родном языке.
— Через два поколения они его забудут.
Малика вцепилась в край стола:
— Вам придётся уничтожить эти народы, потому что родной язык они никогда не забудут!
Орэс заложил руки за спину, развернул плечи:
— Советник Латаль, позвольте спросить. На каком языке ваши сны?
Тишина оглушила. Исаноха побарабанил пальцами по столу, будто хотел удостовериться, что со слухом всё в порядке. И вдруг полился голос Малики. Переливчатые звуки сплетались в слова, перетекали в певучие фразы и разлетались мелодичным эхом. Создавалось впечатление, что с небольшим запозданием позвякивали льдинки хрустальной люстры.
— Я рассказала свой сон, советник Лаел, — произнесла Малика. — Я моруна. Я — начало. Именно так переводится название моего народа.
— Мне говорили, что вы почти с рождения живёте в этом замке.
— Вас не обманули, советник Лаел.
— Откуда вы знаете язык морун?
— Он передается по наследству. Языки всех древних народов передаются по наследству. Вы этого не знали?
— Но это не мешает вам безупречно говорить на слоте, — сказал Лаел вкрадчиво. — В противном случае вы бы не сидели за этим столом.
Малика вскинула голову:
— Посмотрите в окно, советник Лаел. Сверху охватите взором тысячи миль. Это Дэмор — земли морун. Это с нашего позволения здесь поселились климы, ветоны, ориенты и другие народы. Это мы разрешили династии Грассов увековечить своё имя в названии страны — Грасс-Дэмор. А когда Зерван исчез, те — кого мы пригрели, — уничтожили историю и вынудили моих сестёр скрыться за долиной Печали. Поставьте памятник тем людям, кто это сделал, советник Лаел. Если бы не они, вы бы не сидели за этим столом.
Орэс вытянул руки по швам:
— Мой правитель, я предлагаю провести языковую реформу и присвоить слоту статус единственного государственного языка.
— Мой правитель! — воскликнул Исаноха. — В Порубежье проживают семнадцать национальностей. Реформа разорвёт страну на семнадцать частей.
— Реформа объединит её! — упорствовал Орэс, сверкая глазами.
Вопрос, поднятый Лаелом, поставил Адэра в тупик. Он думал, что советники будут просить денег: на строительство дорог и больниц, на покупку учебников, на реконструкцию приисков, на формирование армии…
— У вас всё, советник Лаел? — спросил Адэр.
— Нет.
Адэр внутренне сжался. Похоже, перебранка советников только набирает обороты.
— Продолжайте.
— Я предлагаю провести религиозную реформу.
— Бог мой… — выдохнул молодой человек с нескладно скроенной, как у подростка, фигурой. — А это ещё зачем?
— Советник Джиано! Всем известно, что власть монарха зиждется на двух столпах: престол и религия. В этом кроется величие Тезара и Ракшады. Предлагаю превратить олард в государственную религию, то есть придать ей статус государственной идеологии.
— Вы хотите загнать всех верующих в один храм? — пробормотал Джиано; его глаза потускнели, будто потух внутренний свет.
— Пока в Порубежье будет разброд с языками и верой, мы не сможем возродить патриотизм.
Малика всем телом развернулась к Лаелу:
— Мы ещё ничего не сделали для народа, чтобы он гордился своей отчизной.
— Я предлагаю…
— Вы предлагаете забрать у него последнее: веру и родной язык.
Орэс развёл руками:
— В таком случае, у меня всё. — И сел в кресло с видом победителя, оскорблённого непочтением.
Джиано еле заметно кивнул Малике и опустил голову, пытаясь скрыть в глазах оживший блеск.
— Заседание Совета переношу на завтра, — сказал Адэр и покинул зал.
Вокруг стола сновала прислуга. По гостиной разливался запах жареного мяса и специй. Развалившись в кресле, Адэр перелистывал книгу в потрёпанной обложке.
В комнату вошёл Вилар. Зная привычку правителя трапезничать без свидетелей, слуги удалились в коридор и выстроились вдоль стены в ожидании вызова.
Адэр перевернул замусоленную страницу:
— Заставляешь себя ждать, маркиз Бархат.
— Прости. Твоё приглашение я получил лёжа в ванне. — Вилар наполнил бокал вином. — Неважно выглядишь.
— Голова разболелась.
Улыбаясь, Вилар сделал вращательный жест рукой, смачивая стенки бокала янтарным напитком.
— Чему радуешься? — спросил Адэр.
— Я уже не представляю тебя без книги или документов.
— Малика сказала, что правитель знаком с историей Порубежья. Да ни черта… — Адэр захлопнул книгу и швырнул на софу. — Полстраницы про династию Грассов, страница про самозванцев и сто страниц про наместников Великого.
Вилар взглянул на обложку:
— Напечатано в Тезаре. Если хочешь, могу поискать что-то более правдоподобное в библиотеке или в архиве.
— Не надо. Настоящую историю не знает никто! Потомки постоянно искажают её сообразно идеям и времени. В конце концов, она превращается в сборник псевдоисторических рассказов. История в моём понимании — нечто нерушимое, не зависящее от прихоти человеческой массы.
— Между прочим, человеческая масса, как ты выразился, возвеличила твоего отца, который станет для потомков человеком-легендой.
— Легенды сами по себе не
