С другой стороны, сама Рэйчел находилась точно на своем месте. За столом. На полке. Она просто отказывалась это признать. Вот почему она спасла Кулагина от дуэли. Ей хотелось чего-то большего, чем пустая детская и преследуемый призраками мужчина в спальне.
Неважно. Азам искусства шпионажа нельзя противоречить – никаких встреч, когда за тобой хвост. Харкер, наверное, смеется за ее спиной, но она не доставит ему удовольствие, попавшись. Рэйчел вернулась обратно в секцию птиц и купила книгу об уходе и разведении гульдовых вьюрков. Когда она шла обратно к метро, у нее сосало под ложечкой.
– Простите, миссис Уайт? – спросил кто-то с явным акцентом государственной школы.
Прямо перед ней стоял молодой человек в верблюжьем пальто.
Рэйчел вздохнула.
– Скажите Харкеру, чтобы отправил вас обратно в Брикендомби, вам нужно еще подучиться, – сказала она.
– Вы меня неправильно поняли, мэм. Я не дозорный.
– Так просветите меня.
– Меня зовут Генри. Я всего лишь посланник. Не могли бы вы на минутку зайти внутрь? – Он махнул на вход в музей восковых фигур с вывеской «Ужасы окопов – больше ста фигур».
Рэйчел посмотрела на него.
– Всего на минуту, – ободряюще сказал блондин. – Позвольте. – Он подал ей руку. – Говорят, это великолепное зрелище. Наш общий друг, с которым вы работали в Вулверхэмптоне, тоже так считает.
Рэйчел подняла брови, взяла его под руку и позволила увести себя внутрь.
* * *Музей восковых фигур был переполнен, стояла жара, воняло горелой пылью. Экспонаты находились в маленьких комнатках с низкими потолками, заполненных мешками с песком, изображающими окопы. В сумрачном освещении застывшие восковые фигуры в касках и военной форме изображали сцены боя.
Медик протягивал бойцу с забинтованной окровавленной головой Билет и склянку с цианидом. Кучка британских солдат сгрудилась за колючей проволокой, а на стене шла старая кинохроника – громады эктотанков надвигались на бегущих в атаку солдат, с каждой смертью все увеличиваясь в размерах, сбивая полевые орудия нитями эктоплазмы. Группа врачей и медсестер в белых халатах, запачканных пылью и копотью, в последний раз перед трансформацией проверяла одетого в панцирь призрака солдата. Металлические пластины и витки проволоки напоминали доспех средневекового рыцаря. Рэйчел долго смотрела на этот экспонат. Вот так выглядят кошмары Джо?
– Сюда, миссис Уайт, – сказал Генри.
Он нырнул под перегораживающую коридор ленту, обозначающую незаконченную часть экспозиции. Рэйчел последовала за ним в угольно-черный тупик. Генри нащупал выключатель. Мигнула тусклая лампочка, высветив группу голых восковых кукол, стоящих по стойке «смирно».
Генри снял шляпу. Под ней он носил эфирный резонатор душ, «корону призрака», как его называли в народе. Дорогая модель – тонкая серебряная сетка почти скрылась под волосами, и лишь теперь Рэйчел заметила спускающийся в карман пальто силовой кабель телесного цвета. Это объясняло привлекательную внешность: Генри был медиумом высокого класса, одалживающим тело влиятельным призракам. Он с легкой грустью улыбнулся и сунул руку в карман. После щелчка его черты неестественно исказились, глаза забегали туда-сюда и закатились. Неудивительно, что медиумы обычно носят маску.
– Миссис Уайт, – произнес он другим голосом, тихим и мелодичным, более низким, чем собственный голос Генри, и Рэйчел тут же представила доброго старого дядюшку.
Дети по всей Британии обожали этот голос, голос Макса Шевалье, знаменитого натуралиста и автора радиопередач, которые многие семьи слушали по воскресеньям, даже отбыв в Страну вечного лета. Но большинство этих людей не знали, что Шевалье – глава отдела в Зимнем управлении и самый успешный вербовщик в Секретной службе.
Пока ему не поручили проверку Питера Блума.
– Вы прошли проверку, миссис Уайт, – сказал Шевалье. – Надеюсь, вы простите мою маленькую уловку. Всегда полезно понаблюдать за дикими животными издалека, прежде чем к ним приближаться.
Рэйчел посмотрела в белые, пустые глаза медиума. Красивое лицо Генри исказила злобная ухмылка, но преувеличенная, как в театре марионеток.
– Не возражаете, если я закурю трубку? Мне редко выпадает такая возможность. Мысленные формы – совсем другое, вот я и попросил Генри ее прихватить.
Рэйчел кивнула и подождала, пока медиум вытащит из внутреннего кармана изогнутую трубку и набьет ее. Его движения были угловатыми, много табака просыпалось на пол. Потом он закурил, наполнив коридор вонючим дымом.
– Да, так лучше. Так вот, я навел о вас справки, миссис Уайт. Как я понимаю, недавно вас понизили в должности. Жаль. В самом деле жаль.
Он выпустил облачко дыма, закрывшее неестественное лицо.
– Мне не нужна ваша жалость, мистер Шевалье. Мне нужны ответы.
– Прошу, зовите меня Макс. И уверяю вас, не жалость заставила меня потратить скромные сбережения на услуги Генри ради встречи с вами. А любопытство. Скажите, вы и в самом деле собираетесь разводить вьюрков?
– Возможно. Как вы сказали, недавно меня понизили в должности, и у меня появилось больше свободного времени.
– Отдаю им должное, умнейшие создания. Но очень хрупкие, миссис Уайт. Могут погибнуть от внезапного понижения температуры, стресса или печали. И подвержены опухолям. Нужно держать их в тепле. И кормить семенами фенхеля.
– Простите, но я не собираюсь обсуждать с вами птиц.
– Да? Хороший разведчик должен быть натуралистом. Лично я держу кукушку – с помощью моей милой Сьюзи, разумеется, моей живой пары рук, и весьма умелых.
– Расскажите о Питере Блуме.
– Ага. Редкая и интересная птица.
– У вас собственный отдел, практически разведслужба в миниатюре. И вы проверяли Питера Блума. И вдруг возникают слухи, что вы обезумели и охотитесь на ведьм. Вы скончались так внезапно. Поговаривали о самоубийстве. Летнее управление не хотело вас принимать. Что произошло?
Макс Шевалье затянулся трубкой. Вокруг лица медиума расползались щупальца дыма, похожие на эктоплазму.
– Вы уже ответили на свой вопрос, миссис Уайт. Знаете, когда-то я держал лису. Лисенок – милое создание, нечто среднее между кошкой и собакой. Но когда она подросла, то стала доставлять хлопоты – прокрадывалась в курятники, но все еще позволяла себя гладить. А однажды порвала мои любимые тапочки. Я отнес ее на задний двор и застрелил в голову. Она выглядела удивленной, когда я спустил курок.
Рэйчел нахмурилась.
– Так значит, вы слишком осмелели, и Блум стал просто предлогом, чтобы от вас избавиться?
– Да. В данном случае – состряпав на одного из моих агентов документы, чтобы выглядело так, будто мы обвинили невиновного. Праведный гнев публики и так далее и тому подобное.
– Что такого опасного вы накопали на Блума?
– Сэр Стюарт попросил меня проверить Блума, и я начал копать, не понимая, что это ловушка. Выяснилось, что Чарльз, отец Блума, был членом парламента от антивозрожденческой группировки и умер без Билета. Его мать, Анна-Вероника, урожденная Рив, в юности якшалась с радикалами. А Питер совершил несколько неблаговидных поступков во время учебы в Оксфорде. Сжег собственный Билет.
