– Кто?
– Думаю, окончательное решение принял за ужином в Уайт-клубе сэр Стюарт в присутствии и под определенным влиянием одного известного персонажа – мистера Герберта-Бланко Уэста.
– Премьер-министра? – вытаращилась на него Рэйчел.
Макс кивнул.
– Я совершил ужасную ошибку. Как вы и сами знаете, в разведке судьба меняется очень быстро.
– Но какое отношение к этому имеет премьер-министр?
– Если бы у вас хватило терпения копаться в старых сплетнях, как хватило его у меня, миссис Уайт, вы бы обнаружили, что у мистера Уэста был роман с юной мисс Рив, которая впоследствии внезапно выскочила замуж за Чарльза Блума.
Рэйчел резко выдохнула.
– Хотите сказать, что…
– Питер Блум – неприкасаемый, миссис Уайт. – Сколько бы на него ни жаловались, начальство сделает все возможное, чтобы его прикрыть, рассчитывая таким образом получить милости свыше. Вы попали в жернова очень древней английской традиции – привилегий.
Рэйчел смотрела на игрушечные ужасы Великой войны и вдруг почувствовала, что ей нехорошо. Она задумалась, каково это – разделить сигарету в окопах, а после этого увидеть, как товарищ взорвался в красный туман, увидеть превращенные в поля смерти зеленые пейзажи. Она вспомнила свой первый вечер в качестве медсестры, первого раненого с ожогами от бомбардировки с цеппелина, струпья его обугленной кожи.
А потом вспомнила, как распласталась на полу в ванной, прикасаясь к выходящей из нее губчатой субстанции.
Раны бывают разными, подумалось ей.
– Нет, – тихо сказала Рэйчел.
Макс промолчал. На мгновение до них донесся гул толпы по ту сторону коридора, а на Рэйчел немигающе смотрели глаза мертвеца.
– Неприкасаемых нет. Просто нужно найти доказательства.
– Вы идеалистка, миссис Уайт.
– Когда-то вы и себя считали неприкасаемым.
– Да, но я просто выскочка. Блум принадлежит к клубу избранных.
– Должен быть способ найти доказательства. Обнаружить его куратора.
– Это сопряжено со значительными трудностями. Вы ведь еще живы, миссис Уайт.
– Но вы – нет.
– Миссис Уайт, я вполне доволен своей загробной жизнью. У меня есть преданные слушатели, книги. Следующая будет называться «Как приручить слона». Удивительные животные. Вы знаете, что они могут иметь душу? Эдисон тестирует что-то вроде панциря призрака для толстокожих животных. А еще на Слоун-сквер у меня есть кукушка Гу и другие зверюшки. С чего бы мне вам помогать?
Трудно прочесть мысли человека, влезшего в чужое тело, но было что-то знакомое в повороте головы Макса.
– Месть – достаточное основание для большинства людей. Ваши враги использовали Блума, чтобы с вами разделаться, почему бы вам не использовать его, чтобы разделаться с ними? Только вряд ли вам это нужно. Вы же натуралист. Вам нравится исследовать зверюшек вроде Блума. У него есть все, так почему же он переметнулся, как плохо выдрессированный пес, кусающий хозяина? Думаю, в глубине души вы хотите это узнать.
Тонкие губы медиума изогнулись в дьявольской пародии на добродушную улыбку старого дядюшки.
– Ах, миссис Уайт, вы не будете разочарованы.
* * *В пять вечера, спустя два часа, Рэйчел вернулась домой на Сент-Джонс-Вуд с накрытой тряпкой птичьей клеткой.
Гертруда взяла клетку и закатила глаза, когда оттуда послышалось чириканье, но промолчала. Джо спустился по лестнице навстречу Рэйчел. Он был небрит и всклокочен, но глаза блестели.
– Что у тебя там, дорогая?
– Вьюрки.
Рэйчел ощущала себя бодрой и удивительно свободной. В голове кипели идеи. Они с Максом назначили встречу для планирования операции – во вторник на его квартире на Слоун-сквер, которую он оставил за собой. Тем временем Рэйчел попробует открыть кредитную линию для их незаконной операции. В глубине души – там, где скрывалась староста колледжа принцессы Елены – она восставала против самой мысли о злоупотреблении правительственными фондами. Но другая сторона ее души испытывала неописуемый восторг.
– Я решила, что моей старой пташке нужна компания, – сказала она.
– Ты же прекрасно знаешь, что я никогда не держал в доме даже растений.
– Ты всегда любил перемены. Не волнуйся, я помогу. Теперь у меня больше свободного времени.
Джо взял ее за руку. Она почти призналась, что у нее неприятности на работе.
– Гертруда, вы не могли бы?.. – попросила Рэйчел.
Гертруда отбросила тяжелую ткань. В клетке поднялась перьевая буря. Две энергичные, яркие птицы прыгали с одной жердочки на другую.
– Scheisse, – выругалась Гертруда. – Прошу прощения, мэм.
Наконец птицы уселись. Одна была ярко-зеленой с красной головой, а другая – сине-серая с серебристой шапочкой. Глаза-бусинки так и сверкали. Зеленая наклонила голову и уставилась на них.
– А разве их не тяжело содержать? – спросил Джо.
– Я встретила старого коллегу, который держит птиц. Макса Шевалье.
Самец начал скакать вверх-вниз в диком темпе и выдал долгую замысловатую трель. Самка подняла голову, прислушиваясь.
– Что это он делает? – спросил Джо.
Самец напоминал заводную игрушку. Он продолжал скакать, пока Рэйчел не решила, что он совершенно свихнулся. Она хихикнула, а потом засмеялась. И уже не могла остановиться. Джо присоединился к ней.
В конце концов обоим пришлось утирать слезы.
– Ладно, – сказал Джо. – Могу присмотреть за этими глупышками. А еще я подумывал сходить сегодня вечером в клуб.
Рэйчел посмотрела на него.
– Я бы предпочла, чтобы ты остался дома, дорогой, – тихо сказала она.
Джо моргнул.
– Вот как.
– Чему ты удивляешься? Тебе не нужно скакать вверх-вниз в попытках произвести на меня впечатление.
– Да, но просто с тех пор как…
Рэйчел смутно осознала, что Гертруда незаметно удалилась.
– Я знаю, – сказала она, взяла Джона за руку и повела его в спальню.
* * *Они уже полгода не занимались любовью. Так давно, что поначалу были неуклюжи. Джо пытался лавировать между чрезмерной грубостью и чрезмерной мягкостью, сначала сжимал ее, кусал и сопел, едва притрагивался, лаская бедра и живот паучьими пальцами – она это ненавидела.
Но в конце концов они поймали прежний ритм, полусидя, и Джон вошел в нее. После целого дня, проведенного в постели, от него пахло потом и табаком. Рэйчел было плевать, она вдыхала этот запах, игриво прикасалась к его губам, царапала пальцами седеющий пушок на груди. Джо застонал. Он похудел. На груди и жилистых руках проступали старые шрамы от ожогов. Его руки были холодными.
Она была близка к оргазму, когда это случилось.
Глаза Джо превратились в белые озера. Изо рта на ее кожу выползли молочно-белые, холодные щупальца эктоплазмы. Джон что-то забормотал, его голос изменил тональность, словно через него пыталось разом заговорить множество людей. И холод заполз в Рэйчел, раздуваясь внутри.
Она закричала. Ударила Джо по ледяной потной груди. Потом с силой укусила в плечо, почувствовав вкус крови.
Он дернулся и опрокинулся на спину. Рэйчел откатилась на бок и упала с кровати.
– Джо! Джо! Вернись!
На мгновение эктоплазма застыла над ним белым ореолом и испарилась. Рэйчел встала, тяжело дыша. Глаза Джо снова стали нормальными. Он в ужасе уставился на нее, а потом на свои руки.
– Прости, Рэйчел. Ты не ушиблась? Прости.
Она покачала головой. В комнате было холодно, на коже леденел
