Пологая береговая линия растянулась на много километров, а за ней узкой полоской расположился городок.
Белоснежный песочек на пляжах, часть которых являлась частной собственностью, была огорожена высокими заборами и строго охранялась. Аккуратные, вымощенные булыжником мостовые, на улицах никаких сточных вод с неприятными запахами. Уютные двухэтажные домики белого цвета с красными крышами и сине-зелеными ставнями. Кадки с пестрыми цветами на каждом балкончике и у каждой двери. Небольшие таверны с экзотическим названием «кафе», с выставленными на улицу маленькими столиками для посетителей. Пахло морем и выпечкой, солнцем и радостью.
Я даже засмотрелась на новшества. Народ был опрятно одет и улыбался. Очень много улыбался. У нас так не принято.
Нас встретил сам мэр — невысокий лысый мужчина с круглым пузиком, которое норовило порвать пуговицы и выбраться наружу.
Мужчина проявил любезность и поселил нашу делегацию у себя в особняке. Корабль кароссиканцев должен был отправиться в путь на следующий день.
Жена мэра и две его дочери оказались не менее обходительными. Они даже пытались улыбаться, глядя на меня, хотя прочитать мысли на их лицах не составило труда. Они никак не могли понять, что такой мужчина, как Сандер, нашел в такой, как я. Потом вспомнили об императорском приказе и тут же прониклись искренним сочувствием к моему мужу.
Дамы предложили сопроводить меня к модистке, чтобы купить какие-нибудь наряды, и утверждали, что у нее точно есть пара хорошеньких готовых вещиц.
Но я отказалась. На Кароссе мода совершенно другая, поэтому смысла тратить деньги я не видела. И ходить по магазинам с незнакомыми дамами мне не хотелось. И так чувствовала себя не в своей тарелке.
За десять лет я многое успела забыть. Например, как пользоваться столовыми приборами. Весь обед я лихорадочно посматривала по сторонам, пытаясь угадать, какие столовые приборы надо использовать. Так разнервничалась, что почти не почувствовала вкуса еды, хотя суп из морепродуктов оказался очень вкусным и сытным.
Сидеть в четырех стенах не хотелось.
Мэр между делом обмолвился, что у него есть свой собственный пляж, который можно посетить в любое время. И это стало навязчивой идеей.
Океан манил меня. Стоило только во время полета появиться на горизонте этой ярко-голубой глади, и я уже не смогла отвести от нее взгляда. Сейчас мне больше всего хотелось увидеть океан поближе, коснуться его.
— Мы можем сходить на пляж? — поинтересовалась у Ниардо и, наверное, впервые за все время обратилась к нему сама.
— К сожалению, это невозможно.
— Но почему? Мэр сказал, что у него свой личный пляж. Мне ничего не угрожает.
Кажется, у Виттора на этот счет было иное мнение.
— Сандер не разрешит, — неожиданно ответил он, впервые вспомнив о том, что у меня, оказывается, есть муж, а я чужая жена.
Раньше наличие супруга мужчину не смущало.
— Это же совершенно безопасно. Почему он может быть против?
— Всему есть причины.
— Какие? — тут же поинтересовалась я.
Ответа не было.
— Вам лучше поговорить об этом с Сандером.
— Но его здесь нет. А я никогда не видела океана. Только на черно-белых картинках.
— Поверьте, у вас будет достаточно времени, чтобы привыкнуть к нему. Когда-нибудь вид воды станет внушать вам отвращение и даже ужас.
— Разве такое возможно? — не поверила я.
— Вполне. Ваш замок расположен на вершине утеса. Все окна выходят на океан.
— Мой замок?
Все последние десять лет у меня была лишь крохотная каморка за печкой. А тут целый замок. К такому сложно привыкнуть.
— Да. Фриастор, что на языке древних означает «Предрассветный». Удивительной красоты замок, достойный особы императорских кровей. Стены и потолок вручную расписаны великими мастерами, пол из мрамора, а окна подчас занимают целую стену.
— Красиво, наверное.
— Одно из самых красивых и древних сооружений Каросса.
— Понятно.
— Поэтому я не вижу смысла рисковать сейчас и отправляться на пляж.
— А в чем риск?
— Вам лучше узнать это у вашего супруга.
— А ракушки здесь есть? — неожиданно спросила я. — У нас в деревне имелась одна. Совсем крохотная, но очень дорогая. Говорят, если поднести ее к уху, можно услышать шум океана. Мистер Фирс за одну медную монетку разрешал послушать любому желающему.
Почти всем, кроме меня. Проклятая к такому сокровищу не допускалась даже за золотой.
— Смотря какие ракушки, — снисходительно отозвался мужчина.
— Знаешь, Виттор, — я впервые назвала его по имени и даже попыталась улыбнуться, — я была бы тебе очень-очень благодарна, если бы ты помог мне.
Не удается убедить словами, будем кокетничать. Если бы я только умела это делать!
Кажется, начало получаться.
Ниардо осмотрелся, тяжело вздохнул и кивнул, сдаваясь:
— Если только ненадолго. И при условии, что мы не будем подходить к воде. Это действительно очень опасно.
Пляж располагался за личным парком мэра и был огорожен от любопытных высоким забором и зарослями колючих вьющихся роз самых разных цветов и оттенков. Это не считая кучи охранников по периметру.
Туфельки я сняла почти сразу, подпрыгнула на одной ноге, затем на другой, а потом с наслаждением погрузилась в теплый белоснежный песочек, едва не мурча от удовольствия.
— Ох, какой он горячий, — прошептала недоверчиво, пошевелив пальцами ног.
— Осторожнее, — хмыкнул Виттор, забрал у меня туфельки и подал свободную руку. — Здесь могут быть острые ракушки, еще оцарапаешься.
— Думаю, что мэр позаботился об этом. Он наверняка печется о своей безопасности. Ох, — я посмотрела вперед и восторженно вздохнула, — как красиво!
Огромное оранжевое солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая спокойную гладь бухты в яркие цвета.
— Закат на Кароссе еще красивее. Бесконечный океан и невероятные краски. Все оттенки красного, оранжевого и желтого. Каждый закат и рассвет на острове неповторимы и уникальны.
— У меня будет возможность убедиться в этом, — произнесла я, медленно бредя по песку и приближаясь к прозрачным водам, которые словно шептали, моля подойти.
Странно, но песчинки, прилипшие к ступням, совершенно не причиняли дискомфорта,
