Андрей, уставший от звездного неба на станции, все время стремительно летевшего по кругу, был заворожен неподвижными звездами, которые, как казалось, пытались ему что-то сказать, на секунду прекратив свой безумный бег.
– Нравится? – внезапно раздался за спиной Малахова тихий голос.
Именно за спиной, а не в наушниках гермошлема. Эти слова проникали сквозь скафандр без каких-либо препятствий и возникали прямо в голове.
– Нравится, – нашел в себе силы ответить Андрей.
Он хотел оглянуться, увидеть говорящего, но тот остановил его:
– Не стоит пытаться увидеть меня. Тебя, скорее всего, это совсем не удовлетворит. А с большей вероятностью, ты просто меня не увидишь.
– Кто ты? – уже спокойно и уверенно спросил Андрей.
– Я тот, кто, пытаясь творить добро, творит зло. Я тот, кто пытается создать мир, но не может даже понять его.
– Претендуешь на звание бога?
– Ни в коем случае. Но и на дьявола тоже не претендую.
– Все, что с нами происходит, это ты делаешь? Эти зомби, эти контролеры… Зачем ты катер угнал?
– Я ничего не делаю. Я просто даю возможность этому свершиться… А катер мне нужен был, чтобы встретиться с тобой. Вернее, мне не нужен был катер, мне нужно было, чтобы ты оказался вдали от станции. Мне очень мешает шум.
– Встретиться, чтобы говорить загадками? Скорее, похоже, что ты хочешь полюбоваться собой. – Малахов нервничал и потел под скафандром. Капли противно щекотали затылок.
– Зачем мне любоваться собой? Это удел молодых и амбициозных. И если я буду говорить не загадками, а разгадками, ты не сможешь понять сути. Познавать надо, не услышав ответ, а найдя его. Получив своим трудом, мыслительным трудом. А пока у тебя только прыжки и стрельба. – Таинственный голос звучал ровно, слегка поигрывая обертонами.
– Ты хочешь сказать, что похитил меня ради какой-то тайной миссии?
– Нет, я не хочу тебе поручать никакой миссии. Я хочу, чтобы ты понял и донес до других главную мысль.
– Хочешь дать разгадку?
– Не надо меня ловить на логических нестыковках. Я не хочу ничего разгадывать. Мысль в том, что понятие Зоны появилось на Земле не потому, что произошла единовременная катастрофа или Землю закидали мусором с вселенского пикника.
– А почему именно мне ты хочешь это открыть?
– Потому что ты пока единственный, кто был в первоначальной Зоне и понял ее суть.
– Мне никто не поверил. Знаешь, что мне говорили те, кто читал отчет, записанный с моих слов?
– И что же они говорили?
– Конечно, точно не помню, но примерно так: мол, дети без оружия и защиты, шатающиеся вдоль и поперек всей Зоны, ручные собаки-мутанты, говорящие кровососы и их поселения, одушевленные паровозы, подводная лодка посреди леса – это бред. Зашкаливающая концентрация галлюциногенного трэша. Типа, нанюхался грибов, или что там нюхают.
– Это вполне естественно. Все знали аномалии и Зону по той картинке, которую создавали и информационные каналы, и сами, как их там называли… Сталкеры, да?
– Сталкеры вообще уроды, которых героями объявили. В Зоне много прекрасных людей, много прекрасных нелюдей. И там нет зла первобытного.
– Вот видишь, тебе не надо давать готовых ответов. В природе нет зла. Есть целесообразность. И не будет орел убивать мышей ради забавы. Зачем? И не будет он нападать на медведя, чтобы прокормиться. Бессмысленно. Зачем же тогда кровососам нападать на вооруженных сталкеров? Шансов никаких. Проще найти себе пищу не такую вооруженную.
– Ну да. Это я видел там, в Зоне. Но когда я про паровозы и их детёнышей рассказывал, меня хотели вообще на обследование положить. В психушку. – Андрей почувствовал, как от старой детской обиды у него начали гореть щеки.
– Ну, я не знаю, что там за локомотивы, это же не я создавал их.
– А остальное ты создавал?
– Нет, я ничего не создавал. Я давал вам, людям, возможность. И создавать, и уничтожать. И воевать, и жить мирно. И заметь, я не стал это делать на всей вашей планете. Только в отдельных зонах, не угрожая всей вашей цивилизации.
– А зачем тебе это?
– Мне? Я просто познаю мир. Не более того. Знание – это всё, что я могу получить, и всё, что мне надо.
– Но ведь сколько людей погибло и гибнет! Целые города, великие города, превращаются в необитаемые зоны!
– Ты думаешь, это я делаю? Ошибаешься. Нет ничего, что не делает сам человек. А за штурмана не беспокойся. Я не дал ему мозги выжечь. Пусть поспит пока.
– Не уверен, что ты говоришь мне правду, если знаешь. И если не знаешь, не делаешь вид, что знаешь. Зачем мне было делать всё то, что происходит на станции? Зачем?
– А почему ты решил, что это ты сделал? – В голосе промелькнули нескрываемые иронические нотки.
– Только я знаю, что такое зомби, что такое кровососы и прочие псевдоплоти. Только я мог это воплотить в реальность! – чуть не закричал Андрей. – Зачем я это делал?
– Я чувствую в тебе горечь обиды. Тебе кто-то внушил эти мысли?
– Это ни у кого из экипажа не вызывает сомнений!
– Худшее, что может быть в характере человека, – это отсутствие сомнений.
– Ты говоришь банальности.
– Малахов! Очнись, Малахов! Хватит спать! – раздался голос в наушниках. Он сопровождался неприятным сигналом зуммера на пульте управления.
– Что, тревога? – Андрей словно вырвался из тёмной пропасти.
– Да ты хоря придавил так, что мы тебя несколько минут пытаемся вызвать. – Голос пилота был весёлым. – Подлетаем, пора стыковаться.
– А что мне делать?
– Ты на всякий случай. Если что пойдет не так, нажмешь вон ту большую красную кнопку на пульте. Видишь, она засветилась сейчас.
– А долго я…
– Да минуты три или четыре. Нормально! Молодец, не теряешь ни одной возможности выспаться! Так – готовься, начинаем подстраиваться к нашей станции.
Малахов видел впереди катер пилота, а ещё дальше по курсу величественный тор станции. Махина вращалась, и для стыковки оба катера должны были начать двигаться синхронно с ней.
– Начинаем переходить в координатную систему тора, – раздался сухой отчет Бориса.
Ориентационные движки развернули оба катера, чтобы маршевые двигатели смогли завертеть транспорты по траектории параллельно шлюзовой камере со скоростью вращения тора. Это была виртуозная процедура. Маршевые двигатели работали одновременно с ориентационными, превращая прямолинейный полет мелких челноков в круговой. Через минуту Малахов уже видел неподвижный тор, и люк шлюзового отсека, и несущиеся в диком танце звёзды.
– Прошу выдвинуть причальную штангу, – запросил Степанов.
– Выдаю причальную штангу, – ответил командир.
Шлюзовой отсек гостеприимно распахнул входной люк, и оттуда выехал еле видный тонкий стержень, как будто какой-то рыбак решил наловить космической рыбы.
– Андрей, приготовься, стыкуемся перед шлюзованием.
Катер Малахова начал незаметно сближаться со своим близнецом, и вот уже Андрей почувствовал легкое столкновение корпусов. Теперь
