Андрей проверил время сбоя и все данные на тот момент по системам станции. В общем, он получил то, что подсознательно ожидал. Квантовая связь была нарушена в тот момент, когда возникли сбои в гравитации на станции. Два крайне маловероятных и совершенно непонятных события одновременно. Малахов подошел к иллюминатору. Мимо, как обычно, бесконечным хороводом летели звезды. И только модуль связи, висевший точно по оси вращения тора, можно было различить на расстоянии. Он висел неподвижно в небе, как висит Полярная звезда над Землей. Естественно, модуль рассмотреть невооруженным глазом на таком расстоянии было невозможно, но проблесковый маячок радостно подмигивал, словно говоря: «Я здесь!»
– Константин Петрович, – Малахов немедленно связался с командиром, – у меня есть подозрение, что много интересного мы узнаем на модуле связи. Дело в том, что не все его параметры нам доступны со станции. Никто бы не мог подумать, что именно они могут поменяться.
– О! А мы уже подумали, что тебя твои друзья из Зоны взяли в осаду и ты с ними сейчас трубку мира куришь. – Веселый голос командира немного смутил Малахова. Он считал, что и у всей команды сейчас должно быть настроение не лучше, чем у него. – Говори, что там у тебя?
– Мне удалось выяснить, что в тот момент, когда у нас на станции был сбой в гравитации, помните?..
– Ну да, послестартовый банкет нам испортили. Всё потом так и пошло, через… э…
– Так вот в тот же самый момент был сбой на модуле связи. Причем все элементы работали штатно, но сама связь прерывалась. Ненадолго, но прерывалась.
– Ну и что? Смысл-то какой ты вкладываешь в свое наблюдение?
– А смысл простой! Гравитация просто так скакать не может. Это совершенно нереальное и необъяснимое явление. Общая теория поля нам говорит, что в любом случае колебания гравитации могут привести к нарушениями пространства. Как рождение нашей кротовой норы. Но нора наша контролируемая, а здесь…
– Ты хочешь сказать, что мы могли провалиться куда-то? – с сомнением спросил командир.
– Нет, я не думаю, что все настолько плохо. Мне кажется, но идея эта безумная.
– Конечно, кто же спорит? Сейчас у нас все на твоем безумстве замешано. Ну, излагай, нам интересно послушать.
– Так вот. Что вы знаете о мультиверсуме? – Малахов пропустил колкость мимо ушей. – Это очень популярная теория.
– Сказочная? – раздался глухой голос Степанова, видимо, он тоже был на мостике.
– Нет, это совершенно строгая теория, которая, правда, пока не получила подтверждения. Но послушайте, то, что мы оказались на триста лет в будущем уже после прыжка, ничем не объясняется, так ведь?
– А можно поконкретней? Не думаешь же ты, что мы тут сидим и ждем погоды. Мы занимаемся тем, что оцениваем шансы вернуться домой. – Командир начал терять терпение.
– Моя идея такая. Нарушения гравитации могли запустить изменения квантовой структуры пространства, локально осуществив соединение двух вселенных мультиверсума.
– Ох, – только и смог возмущенно вымолвить командир. – Мы теперь в мире рептилоидов? Андрей, тебе бы отдохнуть немного, а?
– Да поймите же! Наш квантовый узел связи мог просто связаться с другой, очень похожей на нашу, вселенной, но у которой течет время не по-нашему. Там все, как, но… Ведь это значит, что наш мир, мир, из которого мы улетели, остался прежним. Просто у нас связь, грубо говоря, не с тем ЦУПом!
– И что делать?
– Надо лететь на катере к модулю связи.
– И что ты можешь там сделать? Ты что-нибудь в устройстве модуля понимаешь?
– Немного понимаю, знаком с принципом действия. Модуль устроен так, что мы с ним имеем только радиоканал связи и всю телеметрию только по этому каналу. В оптический канал мы никак не можем проникнуть на расстоянии.
– Что ты можешь понять в этом оптическом канале? Малахов, перестань предлагать странные прожекты! Связь окончена, – жестко отрезал командир.
– А ты что, другого ждал? – раздался голос из спины.
Малахов от неожиданности резко вскочил с рабочего кресла, сильно ударившись коленом о столешницу. Голос был знакомый. В стороне в одном из рабочих кресел сидел Ыду. Как и при прошлой встрече, он выбрал такое место, где его лицо находилось в тени, почти в сумраке, однако фигура, облаченная в дорогой костюм, просматривалась хорошо.
– Здесь все всегда появляются неожиданно? – Малахов уже взял себя в руки и вернулся на свое место. – Хотя запах серы чувствуется.
– Если мы бы могли контролировать наше появление, то смогли бы делать его не таким пугающим для вас. Но мы не вольны в своей реализации. – Ыду развел руки в стороны, изображая сожаление. – И чем тебе запах моего одеколона не нравится? Знаешь, как трудно настоящий «Обсешен» в Зоне добыть?
– И о чем желаешь поговорить? – хмыкнул Андрей. – Расскажешь мне, что мы ищем не там и сами во всем виноваты? Как обычно.
– То, что вы виноваты, – это, скорее, неправда. Просто вы попали в то место, где реализация подсознательного материальна в определенном…
– Если бы подсознание реализовывалось, я бы давно сидел дома! На своей вилле на Южном берегу Крыма!
– Не перебивай, – мягко возразил Ыду. – Здесь реализация подсознательного имеет строго определенный набор вариантов. Во-первых, ты уже заметил, страх является основой реализации. Как бы сказать – каждый чего-то боится, и не дай бог, чтобы страхи реализовались. Можно, конечно, бояться запаха фиалок, и они по ночам будут расцветать у твоей кровати. Но не здесь. Здесь если ты боишься фиалок, то обязательно попадешь на какую-нибудь ржавую плесень. В лучшем случае с запахом фиалки.
– Ты думаешь, у меня нет подсознательных страхов? Я такой же, как все, и страхи есть. Но почему-то ничто страшное или опасное для меня на станции не появляется, – ответил Малахов.
– Ты так уверен? – спросил Ыду. – Просто ты не знаешь своего страха. Вернее, еще не знаешь, как он реализовался.
– Ладно, страх так страх. А ты мне можешь что-либо сказать о временном прыжке, который мы совершили? И что это было?
– Каждый из нас – чей-то страх. Я не твой страх, и я ничего не могу сказать о том, что меня не касается. Ты же сам понимаешь, нас нет в реале. Мы – синтез по чьей-то воле.
– А пришел-то чего? – не отставал Малахов.
– Я же повторяю. Не мы решаем, когда нам и куда приходить. Но в чем я уверен – каждый наш приход должен для вас что-то значить, подталкивать к решению.
– Как?
– Слушай, ты что, совсем тупой? – Ыду взвился, и его лицо расцвело розеткой щупалец. – Ой, извини. Не знаю я ничего. Не знаю.
– Ну, на нет и суда нет. А то, знаешь, тут все всё знают. Все решили, что я во всем виноват, выгнали меня в
