«Башня взорвалась. Взрывом меня выкинуло в канаву вместе с мэйром. Сенжа там не было, значит, он погиб. Я прервал колдовство и пострадал от отката. Кто-то требует закончить обряд. Что будет, если я его закончу? А если нет?»
Тилиус подошел к краю воронки и замер. Странная пыль, висевшая облаком над воронкой в земле, была не слишком густой, позволяя различить на противоположном краю площади силуэты домов и суетящихся людей. Курсор втянул носом воздух. Пыль, гарь, страх и смерть. Голос в голове довольно посмеивался, предчувствуя победу. Кем бы он ни был, он не догадывался, что в покалеченном теле, которым было так легко управлять, затаился расчетливый хозяин, только и выжидающий удобного момента для перехвата контроля. Ноги стали медленно вышагивать вдоль края воронки. На противоположной стороне, к которой приближался Тиль, показался силуэт человека, с трудом поднимающегося с земли. Незнакомец встал, сильно сутулясь, и завертел головой, словно высматривая кого-то. Курсора передернуло от отвращения, когда голова с противным хрустом резко повернулась назад и уставилась на него.
— Вот ты где! Быстро ко мне! — обрадовался окрепший голос, выдавая нетерпение.
Ноги ускорили шаг, переходя в неуклюжий бег, насколько позволяли раны. Деревяшка перекочевала в покалеченную руку, которая тут же завелась назад, готовясь к удару.
— В сердце! — взревел счастливый голос.
Расстояние сокращалось. Тилиус знал, что рука не промахнется и попадет точно в сердце сгорбленной фигуры. Взгляд скользнул наверх. Темные облака багровых оттенков стянулись прямо над его головой и скручивались в страшный водоворот. Земля под ногами задрожала, словно рядом скакали кразорские паладины. Счет шел на шаги и секунды. Тиль почувствовал, что пора, и выплеснул себе в душу волну ярости и злобы, тщательно накопленной и скрываемой от чужого голоса.
— Сенж! Ты его убил! — закричал он во весь голос, выпуская гнев на свободу. — Тварь!
«Он убил моего друга!» — это была единственная мысль в голове курсора, когда он подскочил к сгорбленной фигуре, которая специально, для его удобства, раскинула руки в стороны и запрокинула голову. Это был второй мэйр, но Тиль понял это и раньше. Рука с острым куском дерева устремилась вперед, но не так, как требовал голос, а описала изящную дугу и с глухим стуком опустилась на голову мэйра. Дерево с треском разлетелось на щепки. Удар был таким сильным, что тело мэйра отбросило назад, в воронку. Тиль, сохраняя скорость, пробежал мимо и устремился дальше, к городской стене, вкладывая без остатка жалкие крохи своих сил в бег.
Расчетливый курсор понял, что ему не убить это создание, обладающее огромной, страшной силой. Но он был нужен ему, чтобы закончить начатое мэйрами. Ударь он в сердце, и… Что тогда? Неважно, Тилиус понимал по разрушенной башне, что ничего хорошего от этого не будет. А значит, лучше ему быть подальше от твари и тем самым выгадать лишнее время Долимару и себе.
«Что ж, тварь, — усмехнулся про себя Тиль, — попробуй, найди меня теперь!»
Голос в голове оглушительно заревел, так, что у Тилиуса потемнело в глазах. Не отдавая себе отчета, курсор описал широкую окружность перед собой покалеченной рукой. Голос резко стих, словно его и не было. Вся чужая боль, которой его пытала тварь, исчезла следом, оставив лишь боль собственного разбитого тела. Но после испытанного в канаве Тиль не назвал бы это болью. Так, неприятные ощущения. Подумаешь, синяки, ушибы, содранная кожа и пара сломанных ребер!
Оглушительная тишина и оборвавшаяся боль едва не заставили курсора остановиться на месте и рассмеяться от счастья. Но тренированное тело, его тело, знало свою задачу. Измученное сознание Тилиуса почти покинуло его, погружаясь в беспамятство и забытье, когда он оказался у Западных ворот и выскочил на площадь. Не удивляясь тому, что никто не обратил на него внимания, Тилиус догнал последнюю телегу каравана, уходящего по Подай-Еды, и неуклюже заскочил внутрь, оттянув полог. Еще до того, как стукнуться о дно телеги в проходе между тюками и сундуками, курсор потерял сознание.
Пахло травами и специями.
Глава 35
«Всегда и во всех бедах первопричина лишь одна — женщина».
Это были последние слова, сказанные канцлером Долимару при аресте. Курсорус был полностью с ними согласен.
Гнев давно поселился в глубине его души. Он жил с ним с юности, становясь с каждым годом только крепче и разрушительнее. Гнев стал его неотъемлемой частью. Он считал, что виной этому была кровь. «Дурная кровь», — сказали эффи и беспомощно развели руками, когда он все же обратился к ним. Больше он не просил их о помощи, предпочитая вести борьбу с самим собой в одиночестве. Хотя в этом он не был одинок. Все мужчины в его роду были подвержены этому недугу, в большей или меньшей степени. Кто-то испытывал лишь кратковременные вспышки, ограничиваясь ругательствами или крепкой затрещиной тем, на кого падал этот гнев, а кто-то — затяжные приступы, страшные и уничтожительные, порождающие убийства и насилие. Для первых жизнь могла идти своим чередом, а приступы походили на обычную вспыльчивость и дурное настроение. Для вторых жизнь становилась кошмаром наяву, и большинство нередко сходили с ума, когда приходили в себя после слишком сильного приступа и осознавали, что они натворили. Были и те, кого гнев окончательно побеждал и подчинял себе. Эти люди превращались в настоящих монстров, распространяющих тьму всю оставшуюся жизнь.
Долимар не мог вспомнить, когда впервые почувствовал присутствие своего зверя, жаждущего крови. Иногда ему казалось, что гнев креп в его душе с далекого детства. Но курсорус отлично помнил тот день, когда услышал его.
Впервые он испытал это разрушительное чувство, пожирающее рассудок без следа, в юности, когда погибла его первая возлюбленная. Долимар рос в замке своего дяди, предоставленный сам себе. Представленный дальновидным Оквусом своим бастардом юноша проводил дни в свое удовольствие. В замке ему ничего не запрещалось и не возбранялось. Более того, если Долимар хотел научиться фехтовать, Оквус выписывал ему лучшего мастера меча, если племянник тянулся к наукам — нанимал ученых и эффи.
Также он не ограничивал его свободу внутри своих земель. Долимар любил гулять по тихим улочкам небольшого городка рядом со стенами замка, в котором жила не только обслуга замка, но и простые люди, по тем или иным причинам остановившиеся здесь, под защитой канцлера. На одной из таких прогулок юный Долимар и познакомился с милой девушкой. Знакомство быстро переросло в привязанность, а
