Третьим и заключительным актом таинства было возрождение Осириса и торжественное возвращение в храм. Его культовое изображение уносили в святилище, очищали и украшали. Церемония завершалась, толпы рассеивались, и Абджу возвращался к обычной жизни еще на год.
Символизм мистерий Осириса был столь значительным, что участие в них, лично или опосредованно, стало жизненной целью древних египтян, будучи подобием паломничества в Иерусалим или Мекку. Для большей части населения дальнее путешествие в пределах Египта было практически невозможным: даже если они могли бы оплатить поездку, оставить землю необработанной больше чем на неделю грозило неурожаем и разорением. Бюрократы, работающие в администрации, были более обеспечены в этом отношении – но нуждались в официальном разрешении на то, чтобы покинуть пост и отправиться вверх или вниз по течению Нила к Абджу.
Наилучшим выходом для большинства людей было «присутствие по доверенности». Возведя кенотаф или стелу – что-нибудь, на чем высечено их имя, – вдоль маршрута Великого шествия, они также могли удостоиться благословения шествующего мимо воскресшего бога. В результате священный путь из храма Осириса стал излюбленным местоположением мемориалов, больших и маленьких. Тех, кто располагал значительными ресурсами, могли представлять свои статуи, установленные в миниатюрных часовнях. Менее обеспеченные были вынуждены довольствоваться плитой из едва обработанного камня или просто упоминанием на чьем-либо памятнике. Будь то богатый или бедный, каждый набожный египтянин стремился стать частью этого действа. На протяжении нескольких поколений «Терраса Великого Бога» была заполнена памятниками в пять-шесть рядов. Они занимали каждый доступный дюйм по обеим сторонам дороги, угрожая посягнуть на сам священный путь.
Для тех, кто не мог обеспечить себе даже столь скромное присутствие в Абджу, в провинциях проводились празднества Осириса – не столь грандиозные, не столь престижные, но это было лучше, чем ничего. Вспоминая и празднуя возрождение бога на местных кладбищах, жрецы и народ надеялись, что толика его волшебства очистит бедные души, преданные земле поблизости, предоставляя им возможность вечной жизни. С доисторических времен в египетских городах и деревнях бытовало множество различных верований, божеств и ритуалов, что отражалось в разнообразии местных святилищ и священных предметов, установленных в них. Теперь – возможно, впервые за всю его историю – в Египте появилось нечто, приближающееся к национальной религии.
Поскольку культ Осириса достиг своего зенита в разгар Среднего царства, «Тексты саркофагов» вскоре вышли из моды. Их сменило великое множество тайных волшебных предметов, у которых, очевидно, была та же роль: позволить покойному возродиться подобно Осирису, достичь Жертвенного поля и путешествовать с Ра в его солнечной ладье. Некоторые из этих предметов были заимствованы из повседневной жизни, но в загробной играли особую роль. Палочки из слоновой кости, покрытые изображениями демонов и оберегающих богов, обычно использовались египтянами в быту, чтобы создать «защищенную зону» вокруг роженицы, отвадить злых духов, которые могли бы навредить матери или ребенку. Египтянам казалось совершенно естественным положить такой предмет в могилу: рожденный заново был так же уязвим, как новорожденный, и нуждался в такой же защите. По той же причине статуэтки, символизирующие плодородие и используемые при ведении домашнего хозяйства, чтобы способствовать благополучному рождению и воспитанию детей, стали играть соответствующую роль в погребальных обрядах, помогая возрождению души и тела.
Однако был и другой тип магических предметов – их создавали специально для погребения. Найти для них параллель в повседневной жизни невозможно, и подобрать простое объяснение зачастую не удается. Два наиболее характерных, и при этом самых таинственных, – это маленькие фигурки ежей и гиппопотамов, сделанные из фаянса (точнее, из особой керамической смеси), покрытые синей стекловидной глазурью. На них нет надписей, и без сопутствующих текстов невозможно понять, что они символизировали изначально, – хотя можно предложить несколько версий, особенно с учетом особенностей древнеегипетской теологии, допускавшей многослойность трактовок одного явления. Даже если версии явно противоречили друг другу, считалось, что это доказывало их особую ценность и принадлежность к сверхъестественному.
Как известно, ежи роют норы – возможно, поэтому они считались посредниками между землей живых и потусторонним миром: идеальные компаньоны для путешествия к загробной жизни. Кроме того, еж сворачивается в клубок, когда ему что-то угрожает, и таким образом принимает форму солнечного диска с лучами-иглами. Возможно, считалось, что они обеспечивают покойным символическую защиту и более близкие отношения с богом солнца. Также возможно, что ежи и другие подобные им обитатели засушливых окраин пустыни (фигурки тушканчиков были также популярны) символизировали победу жизни над бесплодием смерти, – весьма подходящая метафора для погребения.
С другой стороны, гиппопотамы были речными существами, обитателями водного мира, который вел к Жертвенным полям. Известно, что гиппопотамы свирепы, агрессивны и умело отражают нападение. Кроме того, богиня в образе гиппопотама была тесно связана с беременностью и процессом деторождения.
Таким образом, сеть потенциальных коннотаций была весьма обширна, что отражает богатство и разнообразие древнеегипетской религиозной мысли. Действительно, такая сложность, часто противоречащая современной логике, в глазах египтян просто подчеркивала таинственность и непознаваемость божественного начала.
Примерно в то же время, когда ежи и гиппопотамы занимали место в погребальной атрибутике, на сцене появляется еще один соучастник загробной жизни. Этот любопытный небольшой предмет воплощает в себе гениальную изобретательность египтян и их весьма практичный подход к решению проблем. Благодаря быстрому росту популярности данный предмет теперь можно увидеть в музейных коллекциях по всему миру. Это погребальная статуэтка. Древнеегипетский термин, обозначающий ее, – ушебти – возможно, происходит от слова, означающего «палка», и напоминает о том, из чего делали самые ранние, примитивные ее варианты. Но это не просто фигурка из палки. У нее намного более важная, магическая цель. Ее происхождение относится к периоду гражданской войны, и суть идеи, как часто бывает, поразительно проста.
Когда не стало царских мастерских, где было множество прекрасно обученных мастеров, скульпторов и живописцев, которые могли украсить гробницы, египтяне столкнулись с серьезной дилеммой: если мумифицированное тело будет уничтожено, что станет вместилищем «ка» и куда будет возвращаться «ба» каждую ночь после прогулки в небесах? Решением стал «заменитель тела». Ранняя форма представляла собой маленькую, очень грубо обработанную продолговатую фигурку, сделанную из глины или воска – возможно, обернутую в несколько клочков полотна, изображающих бинты для мумифицирования, и
