Победителем оказалась Россия вместе с союзниками, и Александр I вспомнил о товарище своей юности. К концу кампании 1813—1814 годов, когда войска союзников уже были во Франции, Адам Чарторыский прибыл в русский лагерь.
— Я был не прав, — с удивлением услышал он от императора-победителя, когда они остались одни. Никто, кроме Адама Чарторыского, не должен был стать свидетелем такого откровения от не признающего своих ошибок русского царя. — Да, я был не прав, когда не прислушался к твоим советам, — продолжал каяться Александр I.
— Вы для этого пригласили меня к себе? — полюбопытствовал Чарторыский, понимая, что цель аудиенции иная.
— И для этого тоже, — уточнил Александр I, предполагая, что его бывший министр иностранных дел примет его предложение и приложит все усилия, чтобы оказать ему помощь в решении «польского вопроса». — Я хочу создать на территории Речи Посполитой Царство Польское и прошу тебя помочь мне в этом.
— Всегда готов оказать помощь Вашему Величеству, — поклонился Чарторыский, с радостью услышав то, чего ожидал от русского императора ещё семь лет назад.
— Нам срочно надо объединить всех поляков для претворения в жизнь этой цели, а возглавить их должен известный всем польский патриот, — продолжал развивать свою мысль Александр I. — Как вы думаете, князь, кто бы мог стать таким лидером?
— Тадеуш Костюшко, — сразу, не раздумывая, ответил Чарторыский.
— Ну, тогда найдите его и организуйте нам с ним встречу, — велел император Чарторыскому. — С решением этого вопроса нам необходимо поторопиться. Не всем нашим союзникам понравится моя идея. Вы меня понимаете, князь?
— Конечно, государь, — поклонился Чарторыский, лихорадочно соображая, как можно ускорить встречу с Тадеушем Костюшко и где его найти.
XIX
вот наконец-то судьба их всё-таки свела: человека-легенду, человека-эпоху и вельможу при дворе императора России, приближённого к коронованной особе, пользующегося его высоким доверием. И этот человек для чего-то разыскал его, Костюшко в этом городке и сидит теперь перед ним в ожидании вопросов.
— Рад видеть вас в нашем доме, — спокойно и без эмоций произнёс Костюшко, хотя это спокойствие было напускное и давалось ему с трудом. — К сожалению, хозяин дома выехал в Париж, поэтому по всем вопросам прошу обращаться ко мне. Какими судьбами и по какому поводу вы решили навестить старика?
— А я к вам с посланием от самого императора Александра Павловича, — просто и без всяких высокопарных предисловий начал говорить Чарторыский.
— Ну а российскому императору зачем я понадобился? — едко заметил Костюшко. — Ему сейчас, наверно, не до меня: сплошные смотры, парады, балы в честь победителей... И везде его приветствуют как освободителя.
Костюшко не просто говорил: в его голосе звучала ирония, которую мог себе позволить только он в отношении данной особы, описывая образ жизни Александра I в последние дни его пребывания в Париже.
Адам Чарторыский усмехнулся, и эта усмешка понравилась Костюшко. Это была добрая усмешка человека, который ВСЁ понимает: и иронию Костюшко, и богемную жизнь русского императора во Франции, и причину, почему Костюшко именно с ним разговаривает таким тоном.
— Значит, понадобился, если я прибыл в этот городок и сижу сейчас перед вами, — честно признался Чарторыский.
— Ну, тогда я вас слушаю, князь, — уже серьёзно заявил Костюшко и откинулся на спинку стула, изобразив на своём лице полное внимание.
— Я состою советником при российском императоре и давно вхожу в круг его приближённых, — постепенно вводил Костюшко в суть дела Чарторыский. — «Польский вопрос» всегда волновал императора Александра, и ему нужен был такой человек при дворе, каким являюсь я.
— Я наслышан о ваших близких отношениях с русским царём, — вставил слово Костюшко, давая понять, что ему многое известно о посетителе, хоть с ним он ни разу в жизни до этого момента не встречался.
Чарторыский понял, что Костюшко не тот человек, которому только и делать, что выслушивать длинные описания жизни придворных русского двора. Не вдаваясь в детали политической ситуации в Европе, которая сложилась после победы антинаполеоновской коалиции над французской армией, Чарторыский перешёл к конкретному изложению того предложения, ради которого он и приехал к Костюшко.
— В наших беседах с императором Александром я неоднократно вспоминал вас как неординарного человека с богатым героическим прошлым, — Чарторыский всё-таки не выдержал и выдал порцию лестных слов в адрес Костюшко. — И буквально пару дней назад Александр Павлович вызвал меня к себе и потребовал, чтобы я вас немедленно разыскал и передал вам приглашение посетить его в Париже.
Костюшко задумался, а Чарторыский замолчал, предоставив ему возможность обдумать полученное только что предложение. Так они просидели около минуты, пока Костюшко неожиданно для такого вельможи, как Адам Чарторыский, не спросил:
— Послушай, Адам, я очень хорошо знаю твою семью и отношусь к ней с огромным уважением. И поверь мне, старику, я говорю это искренне.
— Я благодарю вас за эту искренность, — только и смог ответить удивлённый такой фамильярностью Чарторыский.
— Тогда скажи мне честно, зачем я понадобился императору Александру? — Костюшко посмотрел в глаза князю своим пронзительным взглядом и продолжил говорить с ним так, словно тот был не императорским посланцем, а его, Костюшко, доверенным лицом.
— Ведь я — это уже пережиток ушедшей эпохи, но меня, пока я жив, всегда волнует только один вопрос: что может дать Наполеон, Александр или любой другой пришедший им на смену монарх моей бедной родине?
Теперь настала очередь Чарторыского выбирать, каким образом вести дальнейшую беседу с этим удивительным человеком. Он мог оставаться в рамках приличия светского вельможи, приближённого к императорской особе, а мог просто и честно высказать своё мнение по поводу всего того, что касается «польского вопроса». И Чарторыский рискнул выбрать
