— А на голову самого Александра возложить корону польских королей? — вопросом закончил Костюшко мысль Чарторыского.
Адаму Чарторыскому ничего не оставалось делать, как только утвердительно кивнуть в ответ головой. Ведь Костюшко всё понимал без слов, которые так и не были произнесены вслух доверенным лицом русского государя.
Они опять медленно пошли по аллее. Костюшко прекрасно понимал, что его имя хотят использовать в очередной политической игре, а его самого сделать проходной пешкой на доске с прусскими, австрийскими и русскими фигурами. Чарторыский же с волнением ожидал, что ему ответит этот человек, ставший легендой польской истории ещё при жизни.
— Ну что же, я подумаю, — приняв какое-то решение, подвёл черту этой беседе Костюшко. — Но прежде, чем я дам ответ, я хотел бы изложить императору мои предложения и рекомендации.
— А вы можете, хотя бы кратко, перечислить их мне прямо сейчас? — спросил, насторожившись, князь.
— Конечно: амнистия для всех поляков, служивших Наполеону, избавление от крепостной зависимости для всех польских солдат, создание школ для крестьян, полное освобождение которых должно осуществиться на протяжении 10 лет. Наконец, коронация Александра на польский престол должна произойти с одновременным дарованием стране конституции, подобной английской.
«Ну вот и всё, — подумал про себя Чарторыский после услышанного. — Это полный провал моей миссии. Подобных требований Александру I — победителю никто не посмел бы предъявлять...» Он понял, что дальнейшие уговоры и рассказы о великой миссии русского царя-освободителя на Костюшко не подействуют. Адам Чарторыский глубоко вздохнул и голосом, в котором Костюшко вдруг услышал отчуждение и какую-то жёсткость, сказал:
— Я попрошу письменно изложить на высочайшее имя ваши предложения, которые я только что услышал. Я их обязательно передам государю.
Костюшко только кивнул в знак согласия, и они продолжили прогулку в сторону дворца в полном молчании.
XXI
небольшой, но уютной гостиной дома Питера Цельтнера собралась вся его семья.
Когда все уселись за большим круглым столом, в гостиную вошёл сам хозяин и его друг Тадеуш Костюшко. Расположившись удобнее в мягких креслах, они приступили к обеду, который подавал им слуга, периодически поднося новые блюда и убирая использованную посуду.
Наконец, когда приём пищи был закончен, Питер с нежностью осмотрел таких дорогих ему людей. Сегодня он собрался провести небольшой семейный совет, поводом к которому послужило письмо от Франца. В нём он предлагал Питеру, его семье и Костюшко переехать на постоянное место жительства в Салюрн, где Франц стал одним из почётных граждан этого небольшого городка и был избран его бургомистром.
Но сначала разговор пошёл не о переезде, а о последних событиях, связанных с тем вниманием, которое было уделено Костюшко со стороны русского императора.
Не успел Питер начать разговор, как Таддеи, ставшая невольной свидетельницей возвышения своего крёстного, неожиданно спросила его:
— Крёстный, так вы поедете на Венский конгресс по приглашению императора Александра?
Костюшко посмотрел на девушку и устало ответил:
— Нет, дорогая. Стар я уже стал для участия в таких политических демаршах.
Питер, наконец, также решил подать голос и вмешаться в беседу. От решения Костюшко отойти от всякого участия в политических интригах стран-победительниц зависело будущее место жительства всей его семьи, так как он давно стал её членом.
— А что тебе предлагал император Александр?
— Он предложил мне участие в организации государственных институтов и разработке принципов управления Царством Польским. Убеждает вернуться на родину, — задумчиво глядя в окно, тихо промолвил генерал.
— Ну и что ты решил? — спросил Питер, хотя ответ Костюшко ему был уже известен. Но рядом сидели его жена и дочь. Они тоже должны были услышать то, о чём ещё час назад сообщил Питеру его друг.
— Я письмом передал императору своё видение будущего Польши и свои рекомендации, — услышали все присутствующие ответ Костюшко.
— И как он воспринял эти рекомендации? — усмехаясь, продолжал «пытать» Питер своего товарища.
— Ответ царя был расплывчатым. В принципе, как и все его действия в управлении империей. А что касается его предложения вернуться на родину, — Костюшко улыбнулся и посмотрел на Таддеи, — то моя родина сейчас здесь, с вами, дорогие мои.
Таддеи не смогла сдержать эмоций, вскочила со стула и повисла на шее у крёстного.
— Ну-ну, — старик погладил по плечу свою воспитанницу. — Питер, ты говорил, что Франц приглашает нас в Салюрн? Что-то «климат Франции» мне в последнее время не идёт на пользу. Не поменять ли нам его на Швейцарию?
— Конечно, давно уже нужно было это сделать, — довольный быстрым решением такого щепетильного вопроса, пробурчал Питер. — Когда будем планировать отъезд?
— Да хоть завтра, — спокойно и равнодушно ответил Тадеуш, а Таддеи после его слов сорвалась с места и поскакала в свою комнату собирать вещи.
Питер также, кряхтя, встал, отодвинул кресло, застегнул жилетку на своём объёмном животе и вышел из-за стола.
— Так я пошёл давать распоряжения, — подвёл он итог обеденного заседания и медленно направился в свою комнату вздремнуть после сытного обеда.
Когда же жена Питера также ушла хлопотать по хозяйству, Тадеуш остался в гостиной совсем один. Он в задумчивости с каким-то печальным выражением лица и отрешённым взглядом уставился перед собой, положив подбородок на рукоятку трости. Мысли унесли его к воспоминаниям далеко минувших лет, когда он приехал в первый раз во Францию. Про себя Костюшко невольно заметил, что своим видом он сейчас напоминал тех стариков, французских аристократов, на которых он обратил внимание в том далёком 1769 году в Париже, находясь в приёмной министра.
«Однако как быстро прошла жизнь», — с грустью подумал он, и в его памяти всплывали лица близких ему людей, которые были сейчас так далеки от него, а некоторых давно уже не было в живых. Брат Иосиф и мать с отцом, Людовика и Мадлен, Вашингтон, Джефферсон, Тэкля. Воспоминания Костюшко перенесли его в Америку, потом в Россию, к тем сражениям, в которых ему пришлось участвовать.
Почему-то вспомнился Павел I с женой и его сын, царствующий Александр I. Какие они всё-таки разные... А потом опять Людовика.
Видимо, Костюшко задремал, сидя в удобном кресле: его подбородок соскочил с
