При этом Станислав Понятовский любыми путями пытался сделать Речь Посполитую самостоятельным и независимым государством и был готов согласиться даже на ограничение своей королевской власти ради достижения этой цели. А для этого необходимо было принять конституцию и установить форму государственного правления в виде конституционной монархии. Но главным препятствием в развитии страны оставалось Liberum veto, закон, благодаря которому вольнолюбивая шляхта превращала сейм в собрание анархистов.
Последний в истории Речи Посполитой король избрал путь выжидания. Такая политическая стратегия была вынужденной, но не пассивной. Он подбирал» нужных ему людей, определял своих сторонников на государственные должности, помогал им получить место депутата в сейме, добивался от того же сейма выделения денег на экономическое развитие страны и готовил кадры для новой армии Речи Посполитой. Эта армия рано или поздно должна будет противостоять тем силам, которым не понравится тот факт, что государство, королём которого был Станислав Август Понятовский, станет самостоятельным, сильным и, следовательно, независимым.
IX
о прибытии в Варшаву Тадеуш Костюшко в первую ночь остановился на постоялом дворе на окраине города. За ночлег здесь брали немного, да на что ещё он мог рассчитывать при своих-то деньгах.
Рано утром, заплатив хозяину за ночлег и за корм для лошади, Тадеуш направился на ближайший рынок, где, долго не торгуясь, продал свою лошадку какому-то цыгану. Оставшись без лошади только с одним баулом, в котором лежали его вещи, Тадеуш долго бродил по городу, с удивлением наблюдая за его шумной жизнью. Двухэтажные каменные дома казались ему, жителю деревни, монументальными сооружениями, а возле трёхэтажных построек он останавливался на несколько минут, всматриваясь в окна, размышляя о том, каким образом можно выстроить такие здания и сколько нужно для этого денег и людей.
Костюшко удивляло всё в Варшаве: и большое количество добротных каменных домов, карет и людей, суетливо куда-то спешащих, и немалое количество нищих и попрошаек, протягивающих за подаянием свои грязные руки.
«Господи, и где мне среди такого количества народа найти Юзефа Сосновского?!» — думал Тадеуш, глядя вслед очередной карете с гербом какого-то магната в сопровождении нескольких конных польских улан.
Предполагая, что такой человек, как Юзеф Сосновский, должен жить где-то в центре города, Костюшко направился в сторону королевского замка, спрашивая по пути дорогу у прохожих. Ходить пришлось не так долго: дом Юзефа Сосновского ему указал какой-то шляхтич, к которому обратился Тадеуш, когда тот садился в карету.
Наконец Тадеуш добрался до цели и молоточком ударил в ворота, извещая служку, что к Юзефу Сосновскому прибыл гость, и сразу же за высоким забором громко залаяла собака. Служка немедленно открыл смотровое окошко, как будто сидел и ждал этого стука.
— Что пан желает? — спросил служка, внимательно осматривая через маленькое окошко молодого человека в скромной одежде деревенского шляхтича с баулом через плечо.
Тадеуш поставил баул на землю, выпрямил спину и спросил немного охрипшим от волнения голосом:
— Здесь живёт пан Юзеф Сосновский?
— Да, здесь. А что пану надо? — последовал встречный вопрос.
Голос совсем не хотел выполнять свою функцию, и язык от волнения превратился в неповоротливое полено.
— Если пан Юзеф Сосновский дома, то передайте ему, что Тадеуш Бонавентура Костюшко просит принять его, — наконец-то смог проговорить молодой человек.
Служка ещё раз критически осмотрел юношу. Окошко закрылось, и Костюшко услышал удаляющиеся шаги. Прошло несколько минут томительного ожидания, и калитка в воротах отворилась, и какой-то шляхтич лет 35 с саблей на боку предложил Тадеушу следовать за ним. Служка же, поклонившись проходившему мимо него Костюшко, остался на своём месте у ворот.
Тадеуша ввели в просторную комнату на втором этаже дома. Комната представилась Костюшко настолько большой, что её площадь могла сравниться с площадью всего дома Костюшко в Сехновичах. У одной из стен комнаты стоял массивный дубовый шкаф, наполненный книгами в толстых переплётах. Напротив дубового шкафа стоял такой же массивный стол с двумя креслами, между которыми втиснулся небольшой в восточном стиле столик. На нём возвышалась бутылка вина с двумя серебряными кубками, лежала жареная индейка на большом блюде, а на красивой вазе была уложена гора фруктов.
Тадеуш, оробев от окружающей его обстановки, стал искать глазами самого хозяина, плохо представляя, как он вообще выглядит. Внезапно дверь напротив Костюшко отворилась, и быстрым шагом в комнату вошёл среднего роста мужчина с лихо закрученными усами, лет около 45.
— Ну, здравствуй, Тадеуш! — мужчина раскрыл объятия, обхватил Костюшко за плечи и прижал к себе. Потом, оттолкнув его немного от себя, внимательно осмотрел оробевшего от такого приёма молодого человека.
— А ведь похож, чертяка, похож на отца. Я таким его в молодости и помню. Ну, садись, садись, чего стоим, как чужие, — Сосновский (а это был именно он) подтолкнул Тадеуша к креслу и чуть ли не насильно усадил его.
— Здравствуйте, пан Юзеф. А я вот к вам по делу, — еле смог проговорить молодой человек в ответ на слова хозяина дома, достал письмо матери и протянул ему.
Сосновский взял письмо, вскрыл его и бегло почитал. Потом он опять внимательно посмотрел на юношу, затем на лежащий рядом баул с вещами. Сосновский глубоко вздохнул, небрежно махнул рукой, и слуга тут же налил в кубки вина.
— О делах потом. Давай выпьем, помянем твоего отца, царствие ему небесное. Хороший был у меня товарищ в молодости. Жаль, что всё так получилось, — проговорил с грустью Сосновский, поднял кубок, сделал несколько больших глотков и стал закусывать крупным яблоком.
Тадеуш тоже выпил вино и вскоре почувствовал, как в голове немного
