Чтобы разнообразить скуку бытия, мать придумала Игру. Что-то типа спора. Раньше они играли только вдвоем с отцом, теперь к ним присоединилась и старшая дочь. Еще бы, ведь очередная Игра касалась непутевого младшего брата.
Из последней ему припомнилось: придумай цель, лучше потрудней, подкинь разношерстную команду, привяжи его дракона к незнакомой девице, очаровать которую он не в силах, назови все действо путевкой в жизнь или последним экзаменом для Виктора и… сделай ставки. Но.
У Игры свои правила. Если в повседневную жизнь каждого смертного на их планете они могут вмешаться, влиять на политику, переставляя и убирая людей по своему усмотрению, то в его экзамен нет. Таковы были правила. Ему могли только ставить препятствия в виде монстров, бурь, скал, но не влиять на волю Дейзи и не подстрекать её к убийству. Правила Игры кто-то грубо нарушил. Игроков не так уж и много, чтобы не вычислить, кто этот нарушитель.
Да тут и гадать нечего. Фатализм сам признался, в этом еще при их встрече, что создал фантомы-иллюзии, чтобы напомнить Дейзи о данном обещании. Но зачем нарушать правила собственной Игры? Портить ставку? Этого Виктор понять не мог, но знал, о любом нарушении будет известно матери. Ведь Льюис её творение и подчиняется только ей.
Мать, отложив книгу, проворно встала. Её объятья были нежны и крепки одновременно. Виктор не спешил из них выбираться, впитывая каждой клеточкой тела родной запах. Наконец, разомкнув круг материнских рук, он заглянул ей в глаза.
Им не нужны были пустые слова, вроде — как живешь, что ешь, как спишь. Они знали друг о друге всё, не видясь столетиями, могли общаться во снах и мыслеобразах, ощущая присутствие родственной души.
Предвосхищая вопрос сына, Надежда ответила:
— Это не отец нарушил Правила. Это был Льюис.
— Льюис?
— За столько времени общения с нашей семьей, он впитал в себя все наши вкусы, привычки, чаяния, развил собственный интеллект, ориентируясь на предпочтения семьи, стал не только программой, но и разумом. Он любит тебя и таким образом решил вклиниться в Игру и помочь, усилив команду огненной драконицей, чтобы привести к успеху. Он не хотел её смерти ибо просчитал все возможные варианты, объяснив, что если в первый раз потеряв симбиота, драконица не последовала за ним за Предел, то не сделает этого и вторично, слишком любит жизнь и обуздать её Рудой будет ох как не просто, несмотря на слова о подчинении. Понадобится много работы, силы воли и знаний, которых у нее нет.
— Она справится!
— Не сомневаюсь. Я долго подбирала нужную душу под это тело, но нашла. Эта девочка — боец, каких еще поискать. Она твоя пара, не только по привязке, но и по духу. Вместе вы будете той силой, которой мы сможем доверить этот мир.
— Вы уходите, — скорее констатировал, чем задал вопрос Виктор.
— Этот мир был создан для тебя и под тебя. Это твоя детская, где ты рос, учился жизни, умнел. Настала пора прощаться. Он стало слишком тесен для нас. Твоей сестре пора создать свой мир, ты знаешь, тебе это будет не под силу.
— А кто сказал, что мне это нужно? Быть полубогом не так уж и плохо. Отец и не скрывал, что демиургом мне никогда не стать. Для этого мне не хватит чистоты крови и сущности.
— Льюис останется с тобой. Если ты, конечно, не против. Он обещает больше не брать на себя никаких решений, без твоего согласия.
— Такому помощнику я буду только рад. Да и, думается мне, ты знатно его подкорректировала на последок. Признайся, вложила часть сущности?
— Всегда гордилась тобой. Ты проницателен. А мать всегда мать. За тобой будет кому приглядеть. Пойдем, сынок. Время обеда. И мне не терпится встретиться с твоими друзьями.
МАРГАРИТА.
Приняв душ, Ритка провалилась в глубокий сон. Ей снилось небо, меняющее обличье. То оно было безоблачным и голубым, то хмурым и пасмурным, то усыпанное облаками барашками, то напитанное влагой, буро-синее, вот-вот грозящееся пролиться дождем, то покрытое рябью перистых облаков, линялое, словно выгоревшая на солнце майка, то бушующее, как полноводный океан, накатывающий одну тучу на другую, сотрясая громами, пронизывая молниями. Из-за резко меняющихся картин, у Ритки даже во сне разболелась голова. Из какого-то полуобморочного состояния ее вырвал голос Льюиса, приглашающего присоединиться к остальным за обедом в большой гостиной.
Снова приняв душ, чтобы смыть с себя липкость сна, Ритка заглянула в шкаф, в надежде отыскать в нем исчезнувшую одежду.
Похоже, эта одежда и не появится больше в её жизни. Шкаф был забит грозьдьями платьев и брючных костюмов. Выбрав комбез стального цвета и наскоро собрав волосы в высокий конский хвост, девушка глянула на себя в зеркало.
Из рассказов Тигриса она знала, что при слиянии с драконицей, черты лица изменятся. Но одно дело знать, другое наблюдать, а третье, вообще, испытывать на себе. Перестроение тела происходило во сне и если и было болезненным, то Ритка не помнила этого. Лишь головная боль и странные сны, вроде сегодняшнего, грозили стать её спутниками.
Один раз она уже привыкла к чужому телу и облику, справится и в этот. А вот опаздывать на обед с богами, это неприлично, как и вообще опаздывать.
Обед прошел в дружественной, напряженной обстановке. Виктор представил их своей семье и всех пригласили за стол.
Дейзи, находясь в полуобрачном состоянии, не съела ни крошки. Для нее, впитавшей с детства, глубокое уважение к богам, было очень почетно сидеть рядом с ними, но еще и жутко боязно.
Кеннет вяло ковырялся в своей тарелке. Его подобная компания, видимо, тоже напрягала. И лишь они с Виктором
