Хпок рубанул по швабре, срезая горизонтальную перекладину.
- Спасибо, - сказал Междуморец и завертел палкой в руке, так быстро, что след от нее смазывался и превращался в сплошное мутное колесо. В другой его руке что-то сверкнуло, маленький светлячок поплыл вверх и застыл, притаившись между потолочными балками. Командир отвлекся на световой шарик, и в это мгновение палка в руках менестреля с быстротой, едва заметной человеческому глазу, замелькала, охаживая Хпока по спине, по предплечью, по кисти руки, в которой зажата была рукоять. Меч выпал, зазвенел. Хпок грязно выругался.
Командир нагнулся было за оружием, и тут же отхватил палкой по носу, а следом в пах. Хпок взвыл от злобы и бессилия, согнулся пополам, разражаясь страшными проклятиями. Междуморец выпрямился, оперся на палку. Стоит и лыбится во весь рот...
Воины заволновались. Руки непроизвольно тянулись к рукоятям мечей, но угроза командира, и отсутствие каких-либо знаков об отмене прежнего приказа, удерживали доблестных вояк от активных действий.
Хпок снова попытался взять в руки меч, и на этот раз междуморец позволил: стоял неподвижно, глядя, как командир, красный от гнева, поднимает клинок и, перехватив рукоять двумя руками, становится в стойку для атаки.
Но стоило Хпоку выдвинуться вперед - и междуморец, скользнув смазанной тенью, оказался у того за спиной. Трактирщик не успел уловить взглядом его движений и ударов, и лишь звон вновь выбитого из рук командира меча дал понять, что музыкант с деревянной палкой снова победил опытного вояку с острой железкой.
Ту ярость, что читалась сейчас на лице Хпока, сложно было описать словами. Он шипел и плевался, казалось, кипятком - что тот чайник на плите. Нагибаться за своим мечом не стал, а выразительным движением глаз дал понять одному из своих, чтобы подал ему валявшийся на полу кинжал - тот самый, который недавно был у горла междуморца. А, получив, наконец, в руку лезвие, которым можно было исполосовать ненавистного врага, разъяренным медведем пошел на междуморца. Музыкант пятился. Княжеские вояки выстроились плотной стенкой, не давая тому проходу, но и не вмешиваясь в поединок. Но междуморец лишь улыбнулся, плавным танцующим движением скользнул влево, затем прямо и вправо. Он нанес несколько быстрых, неопасных, но болезненных ударов - и вот уже в который раз командир оказался безоружным и избитым.
- Ты что, тоже боевой?.. - белея от досады, кричал Хпок.
- Эх, не скроешь от вас ничего... - ответил менестрель, наиграно вздыхая.
Трактирщик слышал, что боевые Мастера, не учась никогда, удивительно ловко сражаются с мечом, слышал и про Одаренных лучников. Могут Мастера вот так и с секирой, и с копьем, и с кинжалом, но чтобы со... шваброй? Нет, такого он не слышал.
Один из бойцов - совсем молодой, обнажил меч.
- Вон! - рявкнул Хпок. - Все вон из трактира!!! Пошли отсюда!
Он ревел и брызгал слюной, чуть ли ни пинками выпроваживая своих ребят из зала. Музыкант наблюдал. Мастер Адонаш смеялся. Монах, кажется, задремал.
Междуморец стукнул Хпока палкой по макушке, так как тот снова попытался поднять меч. Капитал взвыл, его ярость, так и не нашедшая выхода, сникла до какой-то почти детской обиды. Теперь, когда его не видели подчиненные, он обрел способность мыслить более-менее здраво, понимая, что двоих боевых Одаренных не одолеть дюжине обычных солдат. Он потер ушиб, заругался последними словами, а закончив бранную тираду, сдавленно произнес:
- Хватит... Мы уйдем! Уйдем, ладно! Что тут поделаешь с двумя Мастерами!.. Брось ты эту палку!..
Хпок опять нагнулся, чтобы взять меч, а междуморец вновь ударил его.
- Да что ж такое! Смарг тебя сожри! Я только возьму свой меч и уйду.
- Потом возьмешь, - сказал междуморец, - когда мы покинем это место.
- Назови свое имя, - хмуро попросил Хпок, уже стоя в дверном проеме. - Я должен знать, кто меня обезоружил.
- Тафин Довирдос, - весело ответил междуморец, и трактирщик заметил, как на губах Мастера Адонаша появилась ухмылка. Монах же поднял на музыканта округлившиеся глаза.
Хозяин от души радовался, что легко отделался: ничего не разбито, ни искорежено и кровь не придется отмывать с мебели и с пола, только швабра пострадала.
- Мы же договаривались, чтобы без огня, - произнес боевой Мастер, кивнув в сторону огонька, выпущенного междуморцем в драке. Тот так и висел под потолком.
- А это не огонь, - возразил менестрель, - это для отвлечения внимания. Ну... и плата за обед...
Междуморец с той же молниеносной быстротой, с какой управлялся он с палкой, ссыпал в кожаную сумку пироги из миски со стола, бросил туда же баранью ногу, недоеденную монахом, оправил лепешки, козий сыр, оплетенный бутыль с вином. Трактирщик только и успевал, что моргать, перебегая глазами с его сумки на стол и обратно. Менестрель положил обоим спутникам руки на плечи и их окутал туман, в котором потрескивали суетливые искорки.
Троица исчезла.
- Кто это такой? - после затянувшегося молчания раздался перепуганный голос одного из купцов.
Трактирщика из окаменелости, вызванной высшей степенью удивления, вывела мысль, что странные пришельцы не заплатили за обед ни одной дрянной монеты!
- Смарг их побери!.. - заорал он, отбрасывая тряпку и спеша к столу, где только что сидели наглые гости. Хрупкая надежда, что те оставили там хотя бы огонек... хотя бы жар - медную монетку... еще теплилась в нем. Но нет! Ни искры, ни пламени!..
"Огонек!" - вдруг вспомнил трактирщик, обернулся и уставился на потолок, где все еще висел сияющий шарик, ярко освещая закопчённые балки и мохнатую от пыли паутину под ними.
