Саксонцы, а вместе с ними и Матьяш приняли сторону Раду Красивого, младшего брата Влада, пообещавшего отменить постановления «дьявола». Раду много лет находился в почетном плену у турок, участвовал в их походах и, по некоторым данным, принял ислам. Он пользовался особой благосклонностью султана Мехмеда II, обожавшего смазливых юношей и мальчиков. Баловень судьбы занял престол Валахии, уплатив своему сердечному другу Мехмеду дань в размере 12 тысяч золотых дукатов, а «дьявола» Матьяш в 1462 г. засадил в темницу крепости Буда. Все остались довольны, а недоумевающему папе отправили три подметных письма, рассказывающие о дьявольских повадках Влада.
Игра слов «дракон» и «дьявол» быстро прижилась, об отце Влада III позабыли, и многим стало казаться, что прозвище с самого начала подразумевало негативную характеристику. Дьяк Ф.В. Курицын, возглавлявший в 1482–1484 гг. русское посольство к венгерскому королю и создавший, по мнению историков, рукопись «Сказание о Дракуле», именует дьявола «тезкой» Влада. В начале XIX в. У. Уилкинсон, английский посланник в румынских княжествах, не помня о «драконьих» корнях прозвища, приписывает валахам обычай называть дьяволом «всех людей, прославившихся своей храбростью, жестокостью или же мастерством». Фразу Уилкинсона почти дословно передает в своем романе Стокер.
Влад Дракула в образе Понтия Пилата. Картина немецкого художника родом из Трансильвании (1463).
Итак, на первом этапе мифотворчества Дракула превратился из «сына дракона» в «дьявола». Следующим актом, обусловленным дьявольской природой Влада, стала его трансформация в маньяка-убийцу. Шаблоны, уже встречавшиеся нам в байках о Жиле де Рэ, Салтычихе и других монстрах, расцвели пышным цветом и в легендах о Дракуле. По традиции изобилию слухов о преступлениях героя предшествовало его заключение под стражу.
Правда, еще в 1459 г. валашский авантюрист Дан, именовавший себя «князем всей Валахии», собирал жалобы «торговцев из Брашова и страны Барса», на чье имущество Влад наложил арест. По словам Дана, не ограничившись конфискацией, Дракула «схватил их и посадил на кол, всего 41 человек», а затем, войдя в раж, «собрал 300 мальчиков из Брашова и страны Барса, находившихся в Тырговиште и других городах Валахии, и решил, кого посадить на кол, а кого сжечь». Немецкий памфлет «История воеводы Дракулы» (1463), изданный в Вене Ульрихом Ханом, скорректировал эту информацию: во время пира в палатах Тырговиште 25 марта 1459 г. Дракула посадил на кол 500 человек. В этом же произведении описывались события Дня святого Варфоломея в 1460 г., когда Дракула расправился с валахами, живущими в деревне Амлас. Одних он сжег, других посадил на кол, а третьих приказал разрубить на мелкие кусочки, погубив в итоге более 30 тысяч (!) человек.
Таковы были первые сведения о казнях Влада, благодаря которым он получил свою вторую кличку Цепеш (от рум. cap — «кол»). Она впервые упоминается в 1508 г. в письме венгерского короля Владислава, тем не менее считается, что ее придумали турки, пораженные масштабом осуществляемых Владом убийств. Масштабы эти немногим уступали фантастическим цифрам немцев. Сотрудничавший с турками грек Лаоник Халкокондил описывал целую долину, усеянную крестами и колами, на которые было посажено «до 20 тысяч безжалостно замученных» мужчин, женщин и детей.
Рассказами о колах пестрили все без исключения книжонки о зверствах Дракулы. Страсбургское издание 1500 г. было украшено живописной сценой пиршества Влада под трупами пронзенных им людей. Обед на поле боя среди тел поверженных и казненных врагов приписывался и другим воинам той эпохи — трансильванскому воеводе Яношу Хуньяди, венгерскому полководцу Павлу Кинижи, а в следующем веке — Ивану Грозному с его опричниками. Но пир Дракулы, чьи слуги расчленяют человеческие тела, навевал мысли о людоедстве со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Помимо сажания на кол, Влад отметился следующими набившими оскомину забавами: 1) сжигал пленников, четвертовал, вешал, отрубал им руки, носы и уши, скальпировал, закапывал живьем в землю, расстреливал из луков, сбрасывал с крыш, травил собаками, разрывал на части лошадьми, размалывал мельничными жерновами, забивал в жерло пушек и стрелял ими[44]; 2) устраивал аутодафе нищим и голодным, посвященные светлой памяти епископа Гаттона; 3) вспарывал животы беременным женщинам; 4) заставлял матерей кушать своих детей в жареном виде, а мужей — отрубленные груди своих жен; 5) варил людей в огромном медном котле, а цыган заставлял съедать сваренные тела соплеменников; 6) подавал знати раков, откормленных мозгами их родителей и друзей; 7) прибивал береты то ли итальянских, то ли турецких послов гвоздями к их головам.
Среди его зверств были и сексуальные. До Жиля де Рэ ему, конечно, далековато, но вот с Салтычихой он вполне может посостязаться. По информации Курицына, Дракула проявлял особый интерес к блудницам и юницам, лишившимся девственности. По его приказу им сдирали кожу, вырезали половые органы и втыкали раскаленный прут в зад.
Пир Дракулы. Гравюра немецкого художника (1500).
Издевательства над женщинами, равно как и болезненное пристрастие Дракулы к сажанию на кол, сей жизнеутверждающий символ, по версии историков Р. Флореску и Р. Макнелли, объяснялись его импотенцией[45]. В отличие от своего братца-шалуна, Влад не славился чувственностью, но дети у него имелись, а по уверению Эрлихмана, были даже любовницы.
Ну а теперь остается сделать третий шаг. Дьявол, тиран и кандидат в людоеды наверняка упивался человеческой кровью. Но, увы, все данные о вампиризме Дракулы — плоды измышлений не сочинителей XV–XVI вв., равнодушных к вопросам крови, а позднейших историков, сделавших надлежащие выводы из старинных мифов.
Активное участие в сборе компромата на Дракулу принял миннезингер из Гамбурга Михаэль Бехайм, чей светлый путь оборвался внезапно и трагически — он был убит в пьяной драке или в отместку за оскорбление. Его стихотворение «О злодее, который звался Дракул и был воеводой Валахии» (1463) содержало важнейшее указание на «кровавость» Влада:
Кровь обожал служитель зла,Смотрел он жадно, как теклаКровь жаркая людская.Любуясь кровью вновь и вновь,Он, погружая руки в кровь,Ел, алого алкая[46].Погружением рук в кровь и поэтической гиперболой
