Он не хотел никого. Сегодня – даже Ирину. Даже Элайсси, о которой грезил еще две ночи назад. Он не чаял увидеть ее вновь, и вот она вернулась, сама отдала себя в его власть. Зачем вернулась, понимая, что он не пощадит ее повторно?
Впрочем, ничего удивительного. Отравленная его объятиями, кельми понимает, что больше никто не удовлетворит ее – лишь он. Затем и вернулась. А может, и верно, чтобы уберечь от похожей участи одну из сестер.
Увидев ее, Ральдарин предвкушал грядущие удовольствия. Вот кто избавит его от навязчивого стремления к иномирянке. Но сегодняшний разговор с Ириной отбил у него охоту к женщинам вообще. Слишком жестокий удар нанесла она.
Человечке мало было всколыхнуть воспоминания, которые Ральдарин предпочел спрятать глубже. Мало влезть в то, что ее не касалось. Она еще обвинила его в смерти жены.
Будь на ее месте любой другой – человек, шеами, дракон, – Ральдарин довел бы дело до конца, задушил бы собственноручно. Или испепелил пламенем. Никто никогда не смел обвинить его в этом. Никто – кроме самого Владыки Драконов.
Узнав о поступке Аримы, Ральдарин не смог сразу отогнать те же мысли, те же слова, что швыряла ему в лицо Ирина. Если бы он обращался с ней по-другому. Если бы оказал поддержку – правда, неизвестно как. Владыка никому не оказывает поддержку. Он правит и повелевает.
Это Владычица должна его поддерживать, быть прочной, надежной опорой. Разделять власть и ответственность. Все то, чем Арима пренебрегала.
Надо было простить ей это, не пенять на пренебрежение долгом и обязанностями? Возможно. Возможно, она осталась бы жива, если бы Ральдарин в последние дни перед ее самоубийством не попрекал жену ее поведением, а поддерживал.
Может, Арима тогда не звала бы его жестоким и бесчувственным – теми же словами, что Ирина. Не кричала публично, что его волнует лишь договор и ее обязательство, и плевать на нее саму. Не провоцировала его на угрозу отстранить ее от власти, лишить титула и выбрать новую Владычицу.
Он надеялся урезонить ее, но вместо этого получил усиленный шквал обвинений, оскорблений, слез… А потом – весть о том, что Владычица перекинулась человеком в воздухе и упала в озеро. И записка, которую служанка Аримы принесла ему из ее спальни. Все с теми же обвинениями.
«Я знаю, ты хочешь сам убить меня, посадить на трон одну из своих шлюх! Я ухожу сама – пусть тебе станет легче!» Вот что писала Арима, и множество других горьких и ранящих слов, рожденных обидой и неудовлетворенными желаниями.
Ральдарин не женился вновь. Выслал из замка всех женщин, с которыми развлекался при Ариме. Теперь каждый раз, когда он шел к ним, он вспоминал жену, ее обвинения. Тогда он выслал наложниц и год не призывал к себе ни одну женщину. Если жена наблюдала за ним в своем посмертии, она могла быть довольна. Арима все же обрела верность и целомудрие мужа.
Как он мог знать, что она так поступит? Да, она всегда была экзальтированной, капризной, сверхэмоциональной, взвивающей вихрь острых слов и резких поступков, если что-то ей не нравилось. Но убить себя – такого Ральдарин даже вообразить не мог. Тем сильнее поразил его поступок жены.
Он повторял про себя: это ее решение. Ее выбор. Ее ответственность. Но в глубине душе всегда саднила жгучая царапина вины. Он мог обращаться с ней по-другому. Он мог дать ей хоть каплю тех чувств, что она тянула из него – с упорным постоянством, невзирая на тщетность попыток. Вот только как? Что и как он должен был ей дать, чтобы предотвратить этот чудовищный поступок? Как он мог предвидеть, на что она решится?
И вот человечка повторила ему в лицо обвинения Аримы. Те, что он отгонял от себя целый год, стараясь забыть, освободиться от чувства вины. А еще это: «Будь я вашей женой, поступила бы так же!»
Отчего-то именно эти слова стали спусковым крючком арбалета. Выпустили болт его гнева. Он сорвался, еще сильнее напугав Ирину. Оттолкнул еще дальше. Почему его это тревожило?
А ведь он пришел к ней, потому что волновался за ее самочувствие. Не просто пришел – прибежал. Как только услышал от Камариса, что она отменила урок. Не меньше его поразило, что она расспрашивала прорицателя об Ариме. Но на первом месте – здоровье. Каково ей, не больно ли, не страдает… А она встретила его обвинениями. Даже не старалась понять. Просто выливала все то, что он уже слышал от Аримы… и от Дэнерина.
Проклятый мальчишка заставил ее поверить, что Ральдарин виновен в смерти его матери. Он сам винил отца и Ирину убедил. Он слишком похож на Ариму. Слишком много в нем от матери. Жаль, что он старший и пока единственный наследник.
Если бы не законы Азрайлена, Ральдарин предпочел бы родить и воспитать другого сына. Так, как считает нужным. Отгородить от пагубного материнского влияния. Женщины есть женщины. Они не должны растить из сына тряпку.
Может, если однажды Дэнерин переступит черту, Владыка изменит законы. И тогда осуществит свое намерение. А пока он полон сил и не собирается умирать. Владыке положен наследник – наследник есть. Можно не связывать себя узами брака. Иметь столько женщин, сколько нужно для удовлетворения, и не встречать кислый обвиняющий взгляд жены. Не бояться больше, что она бросится в озеро.
Вот только почему сейчас он не хотел ни одну женщину? Почему его мысли занимала жалкая человечка, посмевшая оскорбить Владыку? Почему до сих пор пальцы ощущали прикосновение к ее коже – такой нежной, такой тонкой. Так долго хранящей следы его безжалостной хватки…
И почему Ральдарин до сих пор не сделал того, что так хочет, – не присвоил ее, не овладел? Хотя Камарис подтвердил – ей необязательно оставаться девственницей. Как ей удается каждый раз останавливать его? Почему от ее слов он бежит, как трус и дезертир с поля боя?
Пора с этим заканчивать. В следующий раз она может чирикать, что ей вздумается. Если Ральдарин войдет к ней – не выйдет, не сделав ее женщиной.
Глава 29
Компотик и мышь
Утром я проснулась в странном тревожном состоянии. Внутри царапало ощущение чего-то неправильного.
Есть пословица – утро вечера мудренее. Преподавательница по фольклору в универе рассказывала, что ее смысл исказился. Мы толкуем ее как «утро вечера мудрее». Якобы утром на свежую голову приходят верные мысли и решения.
На самом деле «мудрёный» означает путанный, замороченный. Все, что вечером казалось кристально четким и ясным, наутро видится сложным и непонятным.
Так со мной и случилось. Омываясь в бассейне, завтракая, я прокручивала в голове вчерашний разговор с Ральдарином. Была ли я права, осуждая его?
Я ведь действительно не наблюдала их отношений. Не знала Ариму, что за личность она была. Но для себя вынесла приговор Ральдарину: виновен.
И не услышала самого важного в его словах. Он разговаривал со мной о тех событиях и
