Я влюбилась. И я любила. Любила настолько сильно, что ощущала себя предательницей именно сейчас, возвращаясь на Гаэру, а не тогда, когда согласилась на его «сделку». Единственным, что хоть как-то успокаивало, было сообщение адмирала Вейнера, что Саттард жив и невредим. И вот когда пожавший мне руку на прощание адмирал это сказал, я все-таки поняла, за что его любят подчиненные — за человечность.
* * *Свою квартиру я так и не увидела больше — интуиция меня не подвела. Едва мы прилетели на Гаэру, прямо из космопорта меня забрали спецы из Института Мозга. И через несколько часов пути с уже надоевшей капельницей я прибыла на базу Скартан. Мне выделили комнату на надземном этаже, с выходом в экспериментальный сад и доступом к свежему воздуху в любое время.
Спустя еще час я получила график проведения операционного вмешательства, где значилось не восемь — девятнадцать операций. Перед первой же волосы остригут наголо и будут продолжать стричь перед каждой… Мне не было жалко волос, но когда я узнала, что их сбреют, почему-то вспомнилось, с какой любовью, нежностью и заботой Саттард расчесывал каждую прядь…
Звонок Барбары отвлек от истерики, которая, кажется, собиралась начаться, даже не взирая на четыре группы транквилизаторов, которые мне неизменно кололи. Заставив себя отойти от зеркала, вышла из унифицированной ванной, вошла к себе, подключилась к сигналу общей связи, мой личный сейр мне еще не выдали по той простой причине, что меня как бы еще, в принципе, не существовало — система стерла меня автоматически, когда Арнар ввел код смерти.
— Ты как? — было первым вопросом Барб, с тревогой осматривающей меня.
— В норме, — ответила сухо.
Полковник, коротко кивнув, указала на разовый сейр, помеченный высшим уровнем секретности, и сообщила:
— Медики прогнозируют быструю адаптацию твоего организма к операционному вмешательству. Даже не год — десять месяцев, Картнер, и я буду называть тебя «шеф». — Она улыбнулась, призывая и меня поддержать шутку.
Как по мне — шутка была так себе.
— Не переживай — ты справишься, — по-своему истолковав мое эмоциональное состояние, поспешила утешить Барб. — Через шесть месяцев тебя уже начнут готовить как управленца, через десять — вернешься к нам. Время пролетит быстро, ты даже не заметишь.
Я покивала. Что мне еще оставалось?
Потом спросила:
— Барб, что с Полиглотом?
Она открыла было рот, закрыла. Помолчала несколько секунд и, не глядя на меня, тихо ответила:
— Когда нам передали записи твоих переговоров с первым и третьим правителями Рейтана, мы мало что поняли. Но одно стало ясно сразу — ты в опасности. Я старалась прикрыть эту запись до полной расшифровки, но Полиглот затребовал себе сразу, как узнал о выходе разведки на связь. Он потратил больше суток на расшифровку и… получил сердечный приступ.
Я смотрела на нее и вспоминала злые, сказанные в ярости и под действием Ка-ю слова Саттарда: «Ты спрашивала, что со мной? Все отлично. Я получил год времени, разрыв дипломатических отношений с Танаргом и шикарную женщину в подарок. Согласись, три дня мучений с тобой того стоили».
— Я нашла его утром. Зашла, он лежал на полу уже практически без пульса, — продолжила Барб. — Несколько дней медики боролись просто за то, чтобы он выжил. Помимо инфаркта, произошло еще и кровоизлияние в мозг, и если сердце заменили достаточно быстро, то мозг… Был период, когда медики сильно опасались, что шеф останется в состоянии овоща, но он выкарабкался.
Она помолчала, все так же глядя в сторону, и добавила:
— Но нарушения памяти, нарушения координации движений остались, конечно. Он, знаешь, жену свою узнал не сразу, но, едва я вошла, его первым вопросом было: «Что с Леей?» Миссис Эмвер, как ты понимаешь, была этому не слишком рада, но Полиглота понять можно — старшую дочь они потеряли в битве при Карнде, она была в десанте, младшая крайне неудачно вышла замуж и в итоге погибла «совершенно случайно», но Гаэра смогла затребовать ее тело, а там признаков насильственной смерти было до дерсенга. Полиглота тогда это сильно подкосило, а потом на тестировании в Университете Космических сил он нашел тебя, ты на его младшую, как знаешь, похожа. Не то чтобы сильно внешне, но взгляд, улыбка, жесты… Полиглот всегда к тебе относился по-особенному. Его предательство Гилбена ранило, наверное, даже больше, чем тебя, он этого выродка был готов придушить просто. И тут это всё… Это закрытая информация, Лея, но его младшая дочь умерла от изнасилования. Истекла кровью. И ощущение, что история повторяется с тобой, видимо, его добило.
Я сидела в кресле перед экраном, с полным чувством того, что мир под ногами рушится. Абсолютно иррациональное чувство, но оно было. И оно усиливалось…
— Полиглот сейчас практически в норме, — вернулась к моему вопросу Барбара, — на реабилитации, естественно, но медикам удалось даже восстановить координацию после инсульта. Память до конца — нет, и возможности мозга сейчас ограничены, но это не помешало Полиглоту вернуться на работу. Всех полномочий он пока на себя не взял, большинство дел еще веду я, но в общем и целом он практически в норме, — заверила она.
Я снова кивнула. Безрадостно и безучастно.
— Эй! — позвала Барб. — Слушай, Картнер, ты выглядишь странно. Понимаю, есть страх перед операциями, это нормально, я тоже перед внедрением пси-связи нервничала, и волос было жалко, но ничего, отросли.
Грустно улыбнулась. Мне не было жалко волос, надо так надо, это не проблема, мне было жалко другого… совсем другого…
— Могу позвонить твоей матери, — вдруг предложила Барбара. — Моя была со мной, когда я проходила через все это. Знаешь, когда родной человек рядом, как-то проще все воспринимается.
Я лишь отрицательно покачала головой. Мама не приедет. Я это точно знала…
— Слушай, — вдруг оживилась Барб, — звонить не пришлось, твоя мама уже у тебя.
И я перестала дышать!
— Ну вот и здорово, — заулыбалась полковник Тейн и тут же, нахмурившись, задумчиво выговорила: — Только вот я не поняла, а откуда она… Что за?!
Договорить она не успела.
