«Как же они ходят на двух ногах?! Это, оказывается, не так просто!»
– Ну Гелэрд, мор его побери! – проворчал градоправитель. – А еще клялся своим именем, что не колдовал над вепрем!
– Так и есть, господин бургомистр. Я сам себя заколдовал, – с трудом произнес Финли. Говорить было так непривычно!
А еще было непривычно не видеть перед собой кончики клыков. Казалось, чего-то не хватает. И главное, все время хотелось вновь встать на четвереньки!
«Нет уж! Больше никаких четверенек!»
Действующий чемпион каварренского вепревого турнира гордо расправил плечи.
Трансформация в вепря, а затем обратно в человека внесла коррективы в организм Финли. Передние зубы, выбитые гуардом, отросли вновь; кроме того, некогда тощий ученик мага теперь прилично оброс мясом. Ведь не зря же ведрами уплетал желуди…
Глядя Мортону в глаза, Финли отчеканил:
– Ты проиграл пари, Гульд! Убирайся из Каваррена!
– Что?!
– Ты уколол меня мечом. Мы договаривались драться без оружия.
– Что?! Я не знал, что это ты!
– Это я. – Финли вздернул подбородок. – И то, что ты меня не узнал, твои проблемы.
– Не по правилам! – зарычал Мортон.
– Почему не по правилам?
– Ты должен был объявить мне место! Еще вчера, в присутствии Тины!
– Я и объявил тебе место. Вчера, в присутствии Тинары. Я же не виноват, что ты не понял. Я даже показал! Специально топнул копытом, мол, здесь, возле этой лужи. Мы сейчас как раз на месте.
Щеки Гульда побагровели, он в ярости глотал ртом воздух. Наконец выпалил:
– Ты не должен был использовать магию во время поединка!
– А я и не использовал. Во время поединка. Я заколдовал себя еще вчера утром. А расколдовался после того, как ты кольнул меня мечом. Ты проиграл!
– Да я тебя зарежу, как свинью! – заорал гуард, брызжа слюной и вновь занося клинок.
Но было поздно. Финли уже поверил в себя. После того как у него получилось расколдоваться, он ощутил себя не учеником, а настоящим магом. Тем более это заклинание он знал отлично.
Мортон оторопело уставился на свои руки. Теперь в них был не меч, а морковка!
– Он прав, Гульд, – сказала Тинара. – Ты проиграл пари. Ты меня сильно разочаровал за последние дни! Проваливай из моего дома!
Гуард бросил беспомощный взгляд на бургомистра.
Тот в ответ только развел руками.
Тут в ворота загона, как к себе домой, вошел Гунс Живот. Видимо, он уже нагулял аппетит.
– Где мой вепрь? Жарится?
– Эээ… – промычал градоправитель.
– Господин маг! Вот он! – закричал Мортон, тыча в Финли морковкой. – Это он! Надо его зажарить! По нему давно вертел плачет!
– Что за ахинею несет этот юноша? – спросил Гунс. – И почему у него в руках морковка? Он что, повар?
– Я Гуард! Но не это сейчас важно! Этот вот… он и есть тот кабан!
– Я что-то так и не понял, – пробасил Брога. – Нашего вепря превратили в парня? Или парня превратили в вепря? Или парня превратили в вепря, а потом обратно в парня?! Я что-то запутался!
– Ну все, с меня хватит! – Гунс хлопнул себя по животу. – Почему этот сосунок выставляет меня паяцем?! Вот возьму и самого его в кабана превращу!
– О ком вы, почтенный маг? – осторожно осведомился градоправитель.
– О Гелэрде, о ком еще! Он попросил меня сделать две вещи. Во-первых, купить победителя веприных боев. Во-вторых, потребовать, чтобы его зажарили. Поскольку я был должен Гелэрду услугу, пришлось согласиться на этот идиотизм! Но мне уже начинает надоедать ваш балаган!
– Зачем все это Гелэрду? – недоуменно спросил бургомистр.
– Кажется, я знаю, – сказал Финли.
– Может, просветишь нас, сынок?
– Наверное, учитель сам вам объяснит, вон он идет…
Эпилог
Они неспешно прогуливались по берегу Кавы. Три мага. Гелэрд, Гунс Живот и Финли, бывший Свинодав.
Гелэрд так и не удостоил бургомистра объяснениями. Просто забрал Финли и ушел. Бургомистр не настаивал.
Финли вспоминал прощальный взгляд Тинары, наполненный теплотой. От него на душе было легко и приятно. Финли знал, что еще не завоевал девушку, но теперь он это сделает. И никто не сможет ему помешать!
Еще он вспоминал прощальный взгляд Гульда, наполненный черной ненавистью.
Но Финли уже не боялся гуарда.
– «В стрессовой ситуации возможности мага возрастают в сотни раз! Чтобы раскрыть потенциал, тебя должно пронзить жало страха». Я правильно понял ваш замысел, учитель?!
– Более чем. Но в твоем запущенном случае жала страха было бы недостаточно. Понадобились клыки страха, меч страха и вертел страха!
– Меня могли убить!
– Я верил в тебя, Финли.
– «Верил»?! А если бы Пыр проткнул меня?!
– Ты бы умер. Но ты ведь справился.
– А если бы Харс распорол меня?!
– Ты бы умер. Но тебе ведь хватило мозгов, чтобы обхитрить глупое животное.
– А если бы меня зажарили?!
– Ты был бы съеден. Но ведь не зажарили же!
– Небо! Почему маги такие?! Жесткие, как камень!
– Потому что мягкие умирают, Финли. Ты был в шкуре зверя, теперь ты должен это понимать.
– Ваш учитель тоже над вами так издевался?!
– Спроси у него сам.
– Было дело, – охотно признался Гунс. – Неделю у меня по болоту скакал, квакая и уворачиваясь от ужей!
– Маги бессердечные!
– Теперь и ты маг, Финли.
– Что-то мне уже расхотелось им быть.
– Поверь, ты еще войдешь во вкус.
Роман Демидов
Быть
Снова мир «Ведьминого века»? Да. Но не только он. В рассказе «Быть» присутствует кое-что из другого романа Марины и Сергея, «Долина совести». Не персонажи, не сюжетная линия – а фантастическое допущение: узы. Странная, зловещая, не имеющая рациональных объяснений власть, которую носитель этого загадочного фактора обретает над человеком, пообщавшись с ним некоторое время. Над любым человеком. Даже помимо своей воли.
Это не власть в прямом смысле слова, но зависимость, превосходящая наркотическую. Неразрывная связь. Вопрос жизни и смерти.
Мир «Долины совести» – обычная для творчества Дяченко «восточноевропейская страна», отсутствующая на картах нашей реальности, но лишенная каких-либо проявлений магии. Кроме уз.
Но что, если точно такая же способность даст о себе знать в другой восточноевропейской стране? В той, где есть ведьмы и нявки, инквизиция и служба чугайстеров?
И кто сказал, что эта способность исчезает после смерти?
…Улыбнулась, показав мелкие, совсем не хищные зубы.
– Ты не осмелишься, – сказала она.
* * *На ладони у него лежала монета. Потускневшая, истертая множеством рук, с щербинкой на гербе, похожая на миллиарды других. Самая страшная монета в его жизни.
«Подбрось ее. Ну же».
Монета оторвалась от руки, лениво вращаясь в воздухе. Он отслеживал ее полет взглядом, пытаясь вычислить, какой стороной она повернется к нему в итоге.
Аверс или реверс. Герб или номинал.
Мучительная смерть или недолгое существование в вечном страхе.
Монета достигла высшей точки полета. Рухнула вниз, на ладонь.
Герб.
Сейчас он должен был почувствовать облегчение. Шумно выдохнуть, ощущая, как сваливается с плеч мертвая туша невозможного выбора, и жизнь устремляется в окончательно определенное русло. Но легче не стало.
«Нет, нельзя решать такие вещи одним лишь броском монеты. Скажем, десять. Или выбрать какое-нибудь неочевидное число?»
Он ударил себя по колену, не позволяя мыслям скрыться в ворохе глупых мелочей. Десять бросков.
