И мы – в них лежим.
А программа – заглючила. Вирус, наверное. Или системный сбой. Неважно уже. Я мало что раздвоился – так там еще и вариативность подключилась адская, никогда не ясно, где ты воскреснешь, и когда, и как мир твое возвращение перекосит… Демиург хренов… А Сашу, Сашеньку мою, она таким наградила, сволочь…
Плачет.
Вот так.
И теперь здесь она, настоящая жизнь, вся – здесь. Другой нет. Часы с вариантами, право слово… Жизнь… А смерти – ненастоящие. Ну, для тебя. А нам умирать нельзя, никак. Веришь?
Он верил.
Сашенька.
Анютка.
Как здорово – помнить.
– Перезагрузи-ка меня, – попросил того, настоящего, который тоже настоящим не был. – Есть у меня одна мыслишка…
Протянул здоровенный автоматический пистолет.
Подумал еще: теперь – смогу.
Выстрела не услышал.
5. Неформат и нестандарт
Да, неформат и нестандарт. Можно сказать – сюрпризы для вас, читатели. Прямая связь с мирами Дяченко, но совершенно парадоксальная.
Г. Л. Олди (Дмитрий Громов и Олег Ладыженский)
Эпиграммы, посвященные творчеству Марины и Сергея Дяченко
Генри Лайон Олди всем известен как двуединый писатель-фантаст, многим – как поэт вообще и мастер эпиграмм в частности. Кроме того, он (точнее, они: Дмитрий Громов и Олег Ладыженский) неоднократно работал в соавторстве с писателем-фантастом Дяченко, тоже двуединым.
Если соединить все эти ипостаси вместе – то результат будет…
Впрочем, читайте сами.
Дуэт Дяченко – это круто!Любовь, романтикой ведома,Бредет со «Шрамом» в лапы к «Скруту»И через «Казнь» – к «Армагед-дому»!* * *Горит от страсти каждая страница,И вновь любовь! – покой им только снится…* * *Берешь героиню – тонкую, нервную! —Съедаешь на первое.Берешь пожилого красавца-герояИ ешь на второе.Появятся рядом друзья или дети —Их, значит, на третье.Вы думали, это – канва для сюжета?Нет, это диета.* * *Повести «Кон»:
Едва глаза сомкну,Как сразу снится мне:Читатель на «Кону»,А автор – на коне!* * *Роману «Долина совести»:
Вышел в дверь, надел стальные латы,Взял копье и сунул ногу в стремя.Под конем Долина Совести стонала:«Влево, друг! – там Букеров палаты!..Вправо, брат! – там горы всяких премий!..»Прямо еду.Прямо в пасть финала.* * *Роману «Пандем»:
Задыхаюсь, словно в топи я,От сомнений непростых:Это все-таки утопияИли все-таки кранты?* * *Роману «Варан»:
Выползла дорога из тумана,Искушает сотней поворотов,И глядит читатель в даль романа,Как Варан на новые ворота…* * *Книге «Пентакль»:
Придумать рифму к слову «пакля» —Пустяк для авторов «Пентакля»!* * *Роману «Vita Nostra»:
«Не бойся!» – о как чудно не бояться!Глаголом цепи страха в миг разбиты.И чтоб в финале «Vita Nostra» разобраться,Отважно выпью я бутылку aqua vita!Григорий Панченко
Пришпоривая миры (Королева правого полушария)
Творчество Дяченко можно рассматривать с разных ракурсов. В том числе и как энциклопедию вымышленных существ – впрочем, совсем ли уж вымышленных? Иной раз бывает полезно посмотреть на литературные миры взглядом не только писателя, но также ученого, биолога и оружиеведа – и проверить, «как это работает».
Такие энциклопедии известны со Средневековья. И ныне они популярны – вспомним, например, «Книгу вымышленных существ» Борхеса, «Бестиарии» Булычева, Сапковского или вот недавно экранизированную книгу Ролинг о фантастических зверях и местах их обитания.
Перед вами эпизод бестиария по мирам Дяченко. В настоящее время работа над книгой завершается. Будем надеяться на ее публикацию в этом же издательстве.
«В первый день лета Юстин нашел пять мертвых воронов. Все трупы выглядели одинаково: клюв разинут, перья на боках слиплись, а на спине выпали, образовав круглую кровавую проплешину.
– Наездники, – сказал дед, когда Юстин рассказал ему о находке. – Вчера вот только подумалось… – и помрачнел.
На другой день Юстин нашел крысу. На боках у нее явственно виднелись следы от маленьких шпор, спина, сбитая седлом, кровоточила».
Эта цитата взята из едва ли не самого «странного» текста М. и С. Дяченко – «Хозяин колодцев». Рассказа, в котором сконцентрировано, пожалуй, максимальное число отсылок к ныне достигнутым вершинам; рассказа, необычайно плотно заселенного фантастическими существами (в том числе разумными!) и идеями.
Строго говоря, после первых находок Юстина мы еще ничего не можем сказать ни о разумности «наездников», ни об их реальном существовании. Не можем мы этого сделать даже после того, как стражи сада «метят» всю домашнюю живность и территорию испытанным колдовским способом (включающим лягушачьи кости, использование узелков, зубьев от гребенок и т. п.), явно остерегаясь вполне реальной опасности. И даже после того, как понимаем: дед и его воспитанник действительно в них верят, а гибель четвероногой и пернатой мелочи действительно связана с чем-то непознанным.
Они – верят. Мы, читатели – не совсем. Пока. Но уже помаленьку начинаем знакомиться с их… ну, скажем так, социумом:
«– Дед… А человека они могут укатать?
– Человека не могут, – сказал дед после паузы. – Свинью, бывало, укатывали. Теленка… А человека – нет. Разве что королева… Королева наездников. Та – может…
Юстин улыбнулся, давая понять, что оценил шутку».
(Внимание! Тут – один из очень важных «мостиков» к другим произведениям, другим образам. Но всему свое время…)
Интересно, что готовность к восприятию чуда у главного героя и у грамотного читателя тут не то чтобы противоположны, но не совпадают по фазе. Реальность наездников (пока что не увиденных собственными глазами!) для Юстина несомненна – зато ему не верится в их кастовое мироустройство, заставляющее вспомнить о гнездовом социуме общественных насекомых:
«Он шел и думал о наездниках. О том, что вся их короткая жизнь – забава. Что они забавы ради гоняют на птицах и крысах, на собаках, волчатах и летучих мышах. И, скорее всего, у них нет никакой королевы. Зачем им королева? Каждый из них сам себе король…»
Тут тоже налицо очередной «мостик» к важным сюжетам и идеям – скоро увидим, каким именно. Пока же остается отметить очень реалистическое описание нечеловеческой психологии. Классическое мироощущение «нечисти», пусть и не откровенно вредоносной, может быть, даже не полностью чуждой технике (откуда-то ведь у них берутся кованые шпоры!) – но с правополушарным типом мышления. Таким же, каким обладают инициированные ведьмы из «Ведьминого века»:
«…Стремясь к душевному комфорту, человек придумывает себе смысл и оттого отторгает ведьму. Ведьма есть воплощение бессмысленности, она свободна до абсурда, она внезапна и стихийна, она непредсказуема… Ведьма не знает ни любви, ни привязанности – ее нельзя ПРИВЯЗАТЬ, ее можно лишь убить… Человечество без ведьм подобно было бы ребенку, лишенному внезапных детских побуждений, закоснелому рационалисту и цинику… Человечество, давшее ведьмам волю, подобно умственно отсталому ребенку, ни на мгновение не умеющему сосредоточиться, барахтающемся в бесконечно сменяющихся капризах…
Вы спросите, нужна ли ведьмам власть над миром? Я рассмеюсь вам в лицо: ведьмы не знают, что такое власть. Власть принуждает не только подвластных, но и властителей; ведьмы, волею судеб живущие в теле человечества, угнетаемы одним только его присутствием. Ведьмы угнетены, ведьмы ущемлены – тем, что живут среди людей; наш мир не подходит им. Потому так живучи обычаи… стремление ведьмы наносить окружающим ущерб.
