— И не забудьте про отходы в виде углерода, — добавил он, улыбаясь. — Сотни тонн на квадратный метр.
— Так что у вас на уме? — спросила она.
В ответ мальчишка лишь улыбнулся.
— Ладно, я не могу терраформировать Венеру, — сказал он. — Поэтому расскажите мне побольше о Марсе.
Я видел, что он чего–то недоговаривает. У Карлоса Фернандо была идея, о которой он пока умалчивал.
Но Лея не стала на него давить и приняла предложение рассказать об исследованиях экологии Марса и как она была трансформирована исчезнувшими инженерами уже давно не существующей колонии «Свободное владение Тойнби». Эти инженеры разработали особые формы жизни, задавшись целью уплотнить атмосферу Марса, усилить парниковый эффект и растопить его замерзшие океаны.
— Но у них ничего не получилось, — завершила рассказ Лея. — Анаэробные формы не выдержали конкуренции с фотосинтезирующими производителями кислорода. Они выкачивали из атмосферы слишком много углекислого газа.
— А как насчет эффекта Гайи? Он это не скомпенсировал?
— Нет. Я не нашла никаких следов планетного сознания, о котором писал Лавлок. Или это миф, или экология Марса слишком молода, чтобы обрести стабильность.
— Но на Венере, разумеется, не будет проблемы с фотосинтезом, удаляющим углекислоту из атмосферы.
— А я думал, терраформирование Венеры вас не интересует, — заметил я.
Карлос Фернандо отмел мое возражение.
— Это лишь гипотетический случай, — сказал он. — Мысленное упражнение.
Он повернулся к Лее:
— Не хотели бы вы завтра покататься на каяках?
— Конечно, — ответила она.
На Венере для катания на каяках вода не нужна.
Карлос Фернандо проинструктировал Лею, а Эпифания помогла мне.
«Каяк» представляет собой десятиметровую газовую оболочку, прозрачный пластиковый цилиндр, изогнутый на концах в стрельчатую арку. В нижней части находится крохотный пузырь — там и сидит каякер. На одном конце расположен пропеллер с огромными лопастями из легчайшей ткани, который лениво вращается, когда давят на педали. Гребет каякер хрупкими крыльями, прозрачными и радужными, как у стрекозы.
У крыльев, обнаружил я, имелась сложная система управления: каждое можно было толкать, изгибать и поднимать, позволяя ему независимо грести, поворачиваться и гнуться.
— Поддерживайте равномерное движение с помощью пропеллера, — объяснила Эпифания. — Если зависнете и остановитесь, то потеряете всю маневренность. Если понадобится быстро разогнаться, гребите крыльями. Когда наберете комфортную скорость, меняйте высоту и маневрируйте. Вам понравится.
Мы находились на пусковой площадке — балконе внутри выпуклости городской стены. Четыре дирижабля «на человеческой тяге», называвшиеся здесь каяками, были пришвартованы впритык к блистеру. При этом пузырь пилотской кабины плотно входил в причальное кольцо, так что пилот мог забираться в дирижабль, не контактируя с наружной атмосферой. Обозрев облака, я увидел десятки каяков, порхающих вокруг города, наподобие бесцветных кальмаров с короткими крыльями. Они играли в пятнашки или просто гоняли по небесам — такие маленькие и прозрачные по сравнению с величественными облаками, что становились невидимыми, если не знать, где искать их взглядом.
— Как насчет высоты? — спросил я.
— У вас будет почти нейтральная плавучесть, — пояснила она. — Пока есть скорость, можно с помощью крыльев плавно регулировать высоту, поднимаясь или опускаясь.
— А что произойдет, если я опущусь слишком низко?
— Вы не можете опуститься слишком низко. В оболочке есть резервуар с метанолом. Чем ниже вы опускаетесь, тем выше температура, метанол в резервуаре начнет испаряться, а оболочка надуется. А если заберетесь слишком высоко, пары метанола сконденсируются. И вы вскоре обнаружите, что каяк настроен так, чтобы оставаться очень близко к заданной высоте, которая сейчас составляет, — она посмотрела на регулятор, — пятьдесят два километра над местным уровнем грунта. Нас сдувает на запад со скоростью сто метров в секунду, поэтому уровень будет меняться по мере изменения местности под нами. Проверяйте высоту по приборам.
При взгляде вниз были видны только облака, а еще ниже — лишь бесконечная мгла. Странно было думать о поверхности планеты, пролетая в полусотне километров над ней, и еще более странной была мысль, что город, внутри которого мы находимся, мчится над этим невидимым ландшафтом, преодолевая за час сотни километров. Это движение было еле заметно в куполе, медленно дрейфующем сквозь постоянно меняющиеся каньоны облаков.
— Опасайтесь ветрового сдвига, — предупредила она. — Он может очень быстро унести вас за пределы видимости города, если вы это допустите. Если устанете, летите обратно на конвейере.
— Конвейере?
— Вихрях с горизонтальной осью. Они катятся с запада на восток и с востока на запад. Выберите правильную высоту, и они доставят вас в нужное место.
Теперь, после ее объяснения, я увидел каякеров, оседлавших такой вихрь: они поднимались и мчались по небу на невидимых воздушных колесах.
— Повеселитесь, — сказала Эпифания.
Она помогла мне забраться в гондолу, затянула ремни, взглянула на манометр, проверила выпускной клапан на аварийном баллоне с кислородом и убедилась, что работают рация, запасная рация и аварийные маяки.
Лея и Карлос Фернандо уже стартовали с противоположного конца площадки. Карлос, явно хорошо отработанным приемом, принялся взмахивать крыльями попеременно, заставляя каяк раскачиваться из стороны в сторону, наподобие маятника. На моих глазах его суденышко перевернулось вверх дном, на миг замерло, а потом совершило полный оборот.
— Выпендривается, — неодобрительно заметила Эпифания. — Так себя вести не полагается. Да только вряд ли кто осмелится сделать ему замечание.
Она повернулась ко мне:
— Готовы?
— Готовее не бывает.
Я уже прошел полный инструктаж по технике безопасности, во время которого мне рассказали все о страховочных системах, а также о страховках этих страховок, но все равно парение на высоте в пятьдесят два километра над адским ландшафтом представлялось мне странным развлечением.
— Старт! — предупредила Эпифания.
Она проверила герметизацию фонаря кабины, затем открыла причальный зажим.
Освободившись, каяк подпрыгнул в небо. Соблюдая инструктаж, я повел его в сторону от города. От резкого маневра у меня немного закружилась голова. Каяк легко двинулся вперед, чуть разворачиваясь, пока не полетел боком, опустив нос. Я повис
