«Провалиться мне на месте, если я видел что-либо прекраснее этого».
Гранатовый кабинет восхищал элегантностью. Строгие линии колонн и прямоугольных оконных рам составляли единый ансамбль, не отвлекая смотрящего от инкрустированного несколькими оттенками красного мрамора пола. Мозаичные гранатовые панно — по одному на каждой из боковых стен — гармонично перекликались с полом, заставляя всматриваться в узоры, искать новые детали, восхищаться этим произведением искусства снова и снова. Кабинет не изобиловал мебелью: главным акцентом служил изысканный письменный стол из красного дерева. Извивающиеся, точно лоза, подсвечники были украшены золочеными листьями и гроздьями винограда, мастерски выполненными из драгоценных камней. Возле стола манили мягкостью два обитых бордовым бархатом кресла, одно из которых, положив руки на подлокотники, занимал Великий наставник. Другой мебели в Гранатовом кабинете не предполагалось.
«Ладарий несколько портит интерьер».
— Вижу, вам пришлась по душе эта робкая фантазия на вагранийский манер, — улыбнулся Великий наставник, поднимаясь навстречу Демосу.
«Для вагранийского стиля у тебя слишком легкомысленные подсвечники и уютные кресла. Без них будет самое то. Впрочем, и у этих завитков есть особое очарование».
Канцлер с трудом опустился на колени и поцеловал серебряный диск церковника.
«Ну почему, почему, почему мне каждый раз приходится унижаться таким образом? Неужели тебе недостаточно осознания, что ты и так держишь за яйца всю империю?»
— Присаживайтесь, ваша светлость, — Ладарий с улыбкой указал на свободное кресло по другую сторону стола. Оскал Великого наставника, однако, излучал не больше тепла, чем горный ручей.
— Чем я обязан сегодняшнему приглашению? — перешел к делу Демос. — Признаюсь, оно застало меня врасплох. Настолько, что пришлось срочно покинуть заседание Малого совета.
Взгляд Ладария похолодел еще сильнее.
— Точно так же меня застала врасплох ваша помолвка.
«Ах вот оно что!»
— Не думал, что у вас есть причины не одобрять этот союз.
Великий наставник сверкнул глазами.
— Но вы не испросили моего благословения, — не скрывая раздражения, сказал он.
— Насколько мне известно, благословение Великого наставника требуется лишь в том случае, когда будущие супруги являются родственниками, — глядя церковнику прямо в глаза, ответил Демос. — Или же в случае, когда женится сам император. Поскольку я таковым не являюсь, а леди Виттория не приходится мне родней, ваша реакция кажется, по меньшей мере, неуместной.
«Интересно, можно ли наговорить дерзостей Великому наставнику и остаться после этого в живых? Вот и проверим».
— После отлучения от церкви Грегора Волдхарда вы остались основным претендентом на трон. А это налагает определенные ограничения.
Демос изобразил удивление:
— Где же об этом сказано? Кто-то делал заявления о моем новом статусе? Готовится коронация?
— Все и так прекрасно это осознают.
Канцлер расслабленно откинулся на мягкую спинку кресла.
— Нет, ваше святейшество, — блаженно вздохнув, сказал он. — До тех пор, пока Эклузум или Малый совет не сделали соответствующего заявления, подобные догадки ничего не стоят.
— Так вы пытаетесь заставить меня объявить вас новым императором?
— Если вы сами сказали, что я остался единственным кандидатом, то отчего же медлите?
Церковник возмутился:
— Во имя всего святого, Демос! — повысил голос он. — Дайте империи перевести дух! Ведь только что имперские земли сотрясла новость о предательстве Волдхарда и леди Ириталь.
Деватон равнодушно пожал плечами.
— Рано или поздно вам придется это сделать. Я не рвусь стать императором, однако стану им, если у меня не будет иного выхода. И все же до тех пор, пока мое имя не прозвучало в контексте предстоящей коронации, я считаю себя вправе распоряжаться собственной жизнью, не оглядываясь на возможное будущее.
— Но почему Виттория?
— А почему вас это удивляет? — резко спросил Демос.
— Вы могли выбрать одну из дочерей Серхата или Брайса Аллантайна. Быть может, даже одну из принцесс Таргоса! Королева Агала спит и видит, чтобы еще крепче породниться с империей…
«Благодарю, избавьте. Меня уже тошнит от Таргоса».
— И все же, — Деватон хрустнул пальцами. — Виттория.
Ладарий театрально закатил глаза к потолку.
— Святые угодники! Почему?
— Она симпатичная! По ряду причин, разумеется. Дочь правителя Гацоны, — Демос загнул первый палец. — К ней прилагается баснословное приданое, — второй палец. — Достигнуты договоренности о взаимодействии Бельтерианского и Гацонского банков, — третий палец. — Утверждены взаимные льготы на ведение торговли для гильдий, — четвертый палец. — В перспективе — укрепление флота, — загнул пятый палец Демос и показал Ладарию кулак. — И я еще не сказал самого главного.
Ладарий подался вперед, не сводя глаз с канцлера.
— Нейтралитет Гацоны на случай, если Грегору Волдхарду вздумается направить копья на Миссолен, — улыбнулся Демос и потряс вторым кулаком.
— Он не дурак, — скривился Великий наставник. — Вряд ли ваш кузен решится на подобный шаг.
— Возможно, и не дурак, в чем я все сильнее начинаю сомневаться. Но герцог зол на Эклузум, а меня и вовсе обвиняет во всех смертных грехах. Важнее то, что сестра лорда Грегора Рейнхильда помолвлена с Умбердо Гацонским. Полагаю, мой кузен захочет извлечь выгоду из этого союза. Кто знает, чего он может потребовать от наших западных друзей? Флот? Ссуды? Армию?
— Вы параноик, Демос.
— Я канцлер империи, — отрезал Деватон. — Паранойя — единственная причина того, что я все еще жив. Вы понимаете, что это не просто брак представителей двух влиятельных домов? Это союз не Дома Деватон, а всей империи с Гацоной. Я хорошо знаю Энриге — он не будет разрываться между двумя детьми и их супругами. Его величество просто выйдет из игры, чего я и добиваюсь.
— Но и вы не получите ничего.
— Это совсем другое «ничего», — Демос кивнул за все еще сжатую в кулак ладонь. — Торговые связи — вот что мы получим. А это деньги. Блестящее, манящее охочих до наживы солдат золото. Разумеется, имперская армия и сама способна его добыть, однако я предпочитаю приумножать казну, когда выдается возможность. Странно, что мое решение вызвало у вас вопросы.
— Ваше самодурство вызвало у меня вопросы! — взвизгнул Ладарий. — Как вы могли принять столь серьезное решение, не спросив разрешения у
