— Слава Хранителю, нет, — поспешил заверить Фастред. — Староста приехала подать королю прошение о предоставлении Гайльбро лицензии на открытие рынка. Я же вызвался сопроводить ее.
— Очень благородно с его стороны, — добавила Эльга. — Но у рыцаря-капитана есть еще одно дело. Лично к вам.
Аристид с любопытством взглянул на воинствующего монаха.
— Я всегда рад помочь брату по вере, — с любезной улыбкой проговорил он. Фастред вспомнил, что по дороге Эльга неоднократно задавалась вопросом, не сводило ли у Аристида челюсти от постоянной демонстрации дружелюбия. — Это связано с обителью?
Рыцарь-капитан недовольно покосился на ухмыльнувшуюся девушку, преждевременно выдавшую его планы. Но отступать было некуда.
— Отчасти это касается и монастыря. Но, в первую очередь, меня самого.
— Тогда, полагаю, нам следует обсудить его наедине, — Аристид кивнул Эльге, вручившей поводья конюху. — Достопочтенная староста согласится немного подождать с прошением?
Девушка пожала плечами и, подобрав юбки, уселась на широкий пень.
— Конечно подожду. Только вы не сильно долго, а то я кушать хочу, аж животики сводит! А от сухарей уже подташнивает.
Брат Аристид просиял.
— Я позову Ганса, помощника барона Альдора, из канцелярии. Он позаботится о вас и поможет подготовить документы. Также Ганс распорядится насчет ночлега. А теперь прошу нас извинить.
Эльга изобразила неуклюжий поклон и сунула руку в карман — за сухарями.
— Угу, — сказала она и отправила кусок черствого хлеба в рот, потеряв всякий интерес к делам церковников.
Монахи, шлепая по лужам, зашагали к Святилищу.
— Новая староста справляется со своими обязанностями? — спросил Аристид, когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы Эльга не смогла их расслышать. Рыцарь-капитан обернулся и с удовлетворением заметил, что девушка была погружена в трапезу и жевала свои сухари так, что за ушами трещало, вероятно, на время позабыв о тошноте.
Фастред задумчиво кивнул.
— Эльга весьма талантлива, хотя и возмутительно молода для столь ответственного поста. Кроме того, ее поддерживает вся деревня. А когда староста предложила попробовать устроить королевский рынок…
— Думаю, это было поддержано с воодушевлением.
— Мягко сказано. Если позволить вырасти новому рынку, на местных жителях это отразится самым благоприятным образом.
— Не вижу причин отказывать им в попытке улучшить свое положение. Времена грядут суровые, — сказал Аристид, жестом веля Фастреду войти в полутемный зал маленького Святилища. — Я прослежу, чтобы прошение старосты попало лично в руки барону Альдору, когда он вернется с севера. Но в данный момент я бы хотел разобраться с тем, что беспокоит вашу душу, рыцарь-капитан.
Фастред по привычке преклонил колени перед алтарной статуей, прочитал молитву над горящей свечой и, поцеловав серебряный диск, зажатый в каменных руках Гилленая, опустился на скамью рядом с Аристидом. Последний сын Хранителя равнодушно взирал на церковников пустым взглядом.
— Как вы уже знаете, после суда над настоятелем Хелирием власть в обители сменилась. Мирные монахи выбрали своим главой брата Янника, а братья-протекторы — меня, — доложил Фастред.
Аристид коротко кивнул:
— Да, я уже знаю об этом. Полагаю, для вас это заслуженная награда.
Лицо рыцаря-капитана помрачнело.
— Но я не желал этого. Уговаривая людей в обители сдаться королю миром, я думал лишь об очищении совести перед богом, — Фастред на миг помедлил, собираясь с мыслями. — Я много грешил, и кровавый след от жизни, которую я вел до вступления в Орден, тянется за мной до сих пор. Однако среди моих грехов никогда не было жажды власти и тщеславия. Я не хотел занимать место брата Ламмерта и сейчас чувствую себя… вором.
Аристид мягко улыбнулся и покачал головой, разметав длинные седеющие волосы по плечам.
— Мой опыт подсказывает, что тем, кто слишком настойчиво добивается власти, нужно давать ее в самую последнюю очередь, — утешил он. — Вы достойны поста рыцаря-капитана хотя бы потому, что честны перед собой, людьми и всемилостивым Хранителем.
— И все же я приехал просить вас освободить меня от этой должности. Мои братья и слышать не хотят об отказе. Но я не могу, я не чувствую себя… Мое место не там.
— Где же оно, по-вашему?
Рыцарь-капитан указал на свой меч:
— Я не наставник, но орудие божьей воли. Я умею обращаться со сталью и искренне верю в то, что вы строите вместе с королем. Мне близки многие утверждения из того, что его величество говорил тогда, в Святилище Нижнего города. Я читал и ваши труды и во многом соглашался с тезисами, что вы излагали… И по понятным вам причинам очень долго боялся говорить об этом вслух. — Аристид понимающе кивнул и снова застыл в ожидании. — Но ваша трактовка веры, как бы ни поддерживали ее хайлигландцы, добавила вам еще больше врагов. Могущественных врагов, ведь Эклузум считает всех нас еретиками.
— Увы, это так, — согласился монах.
— Поразмыслив, я пришел к выводу, что вам нужна защита. И потому я прошу предоставить мне возможность доказать свою верность делом, которое я знаю лучше всего — мечом и щитом. Я хочу быть вашим заступником.
Фастред выпалил последнюю фразу и, покраснев, как набедокуривший школяр, замер, ожидая своей участи.
— Я очень тронут вашей заботой, дражайший брат, — склонив голову набок, тихо сказал Аристид. — Но меня защищает Хранитель. Только его милостью я все еще жив, ибо на все его воля.
— Его милостью и собственной осторожностью, — напомнил брат-протектор. — Охота на вас велась много лет, но теперь у Эклузума еще меньше причин оставлять вас в покое. Вы и сами знаете, что Великому наставнику вовсе не чужд грех зависти и гордыни.
На лице монаха снова заиграла легкая отчужденная улыбка, словно его мысли витали далеко от маленького Святилища.
— В ваших словах, несомненно, есть истина, — наконец ответил он. — И все же я привык заботиться о себе самостоятельно. К тому же, меня защищают верные гвардейцы его величества.
Фастред не отступал:
— Они понадобятся ему самому, ведь король Грегор тоже перешел дорогу империи. Я же буду верен лично вам и стану вашим помощником. Я смогу защитить вас там, где гвардейцы его величества
