Первые сутки хотелось его убить, на вторые уже повторял за ним. Про себя. И так же стискивал кулаки. Сжимал их и верил. И когда Серегу, будто свинью, разделывал вполне интеллигентного вида негр в очках с золотой оправой, тот твердил, говорил, вопил, орал одно:
– Смерти нет… Не верь!
Иногда все переходило в дикие, отчаянные, почти звериные вопли: «Не верь!»
Затем его, бешено вращающего одним глазом, второй вырезали и кинули в ведро с парашей, потащили к канаве. Сторонники новой власти думали, что все у них пройдет по плану – с гиканьем и обезьяньими ужимками постреляют по живой мишени вволю. Расслабились. И этот худой коротышка – метр с кепкой, шкет, напрыгнул на здоровенную двухметровую образину. Как-то ее повалил, оказался сверху. Кусался и рычал по-звериному, а затем бил прижженной культей, разбрызгивая в стороны свою же кровь, мешая ее с вполне красной африканца. Кисть Махрову, с вполне задумчивым и даже эдаким профессорско-исследовательским выражением на интеллигентной морде, отрезал ржавой ножовкой наш доктор Хаос.
Накуренный командир этого зоопарка хохотал до колик, колотил ручищами по коленям, ему вторили бойцы, и одному лишь угодившему под обреченного было не до смеха – дерьмо в штанах мешало. Обгадился, бедолага.
За хорошее зрелище и доставленные лузлы Серегу бросили обратно в клетку, даже оказали неотложную медицинскую помощь, кинув, будто кость собаке, пару перевязочных пакетов.
Уже часа через три тот бился в горячке и шептал, шептал, шептал:
– Никогда, никогда, слышишь, не сдавайся. Парень, нельзя! Не верь в смерть! Пусть она дышит тебе уже в лицо! Не верь! Борись, борись…
Он выжил. Без руки, без глаза, продержался целых пять дней в условиях полной антисанитарии. Потом, когда немного подлечился, пошел убивать. Одноруким детей пугали. А так смотришь на него – соплей можно перешибить, но дух… дух. И изрядная доля даже не сумасшествия, а некой отвязной и очень заразительной отмороженной дебильности. Но все же…
Из произошедшего я вынес немало уроков. Один из главных – только от твоего настроя зависит твое же выживание.
Сдался – все.
Потерял веру – все.
И никто тебе не поможет, только ты сам!
Всегда нужно искать варианты. И я искал, сейчас искал. А ощущение обреченности начало волнами накатывать на разум. Меня же этот урод, олень, шушера будет на куски кромсать! Стоп! Ощущения схожие, как тогда в вертолете и позже, когда удирал от элитного монстра. Есть!
Вот оно, это чувство!
Точно!
Главное было – отделить!
Обвел комнату совершенно другим взглядом, я могу, да, черт возьми, я могу переместиться в любую точку по своему желанию. Дальше комнаты – нет, а вот в ее пределах – куда угодно. Только перенос произойдет, уверен на девяносто процентов, вместе со стулом. От пут я не избавлюсь. Смысл? Время потянуть? Если только совсем выхода не останется…
И что делать?
Ну, вон в тот угол рядом с окном, и… Что дальше?.. Может, кто-нибудь поможет, увидев колышущиеся занавески? Ага, ага. Так я только оттяну свой конец. Сука, если бы не руки и ноги в путах, переместился бы за спину ублюдку, взял шею в захват… И свернул бы ее, как кутенку.
Но лучше чуть придушил бы, а потом показал бы, чему я научился в негритянских застенках. Он банальными яйцами не отделался бы… Я кромсал бы и резал, резал бы и кромсал. И с огоньком! С другой стороны, а можно ли злиться на автомат? На пистолет? На скальпель? На нож? Он инструмент! Всего лишь поганый долбаный инструмент, пусть и с зачатками мозгов, тупая пила, которой маньяк отпиливает голову. Имя же реальной твари – Вилена!
Шарил глазами по комнате, ища выход. Тем временем убийца таки определил, откуда будет лучший ракурс для фотоаппарата, не спеша принялся устанавливать аппаратуру. Времени практически не оставалось. Сейчас закончит подготовительные процедуры, и тогда конец! Дальше останется только терпеть и подыхать.
Что же делать-то?!
Стоп, почему я думаю только о том, что могу…
А если так? Вот так?!
И почувствовал – смогу, смогу! Это ощущение было сродни тому, что каждый из нас знает: можно щелкнуть пальцами, цокнуть языком.
И тянуть нельзя! Время на раскачку? Да хрен бы с ней!
Бородач наклонился к черной открытой сумке, стоявшей на полу, и в этот момент я переместился!
Появился прямо над ним на высоте не меньше трех метров. Слава высоким потолкам и безумству храбрых!
Как там где-то было? «А может, просто небом стать?»
Вот хотелось стать камнем, просто камнем, а лучше куском железной руды такого же объема!
Эта мысль пронеслась вместе с полетом вниз.
Бандит до последнего не заподозрил неладного. Только уловив краем глаза тень, чуть приподнял голову, и ему впечаталось в лоб сиденье стула с водруженным сверху моим седалищем.
Хруст, я прокатился по спине бородача, свалился вбок. Ударился головой о пол. Но главное, стул не выдержал испытаний и рассыпался с треском, а я теперь мог двигать ногами. Хорошо, что в СССР мебель никогда прочностью не отличалась!
Чужак стоял на коленях и тряс головой, рука его тянулась к поясу. Я же успел единственное, что можно было сделать из такого положения, – перекатиться по полу и захватить его шею ногами, их в замок, а мужика уронить на пол.
И теперь давил, пережимал, не давал дышать!
Я старался сломать ему шею, он же, несмотря на средние габариты, силой обладал немалой и пытался одной рукой разомкнуть смертельные «объятья».
А правую ногу обожгло болью, еще и еще. Еще!
Он, падла, успел сообразить и выдернуть нож из ножен и втыкал его, пусть неуклюже и хаотично, но часто в левую икру. До кости!
Если бы не было кляпа во рту – орал бы во всю мощь легких.
Чуть было не разжал замок. Но на остатках силы воли давил, давил!
Дохни! Дохни!
Пришла отстраненная мысль: хорошо, что он не сообразил вытащить пистолет.
Дурея, и зверея, и даже не имея возможности заорать, я вложил в свое движение все силы, резкий поворот вправо, всем телом, главное – ноги не разжать. Хруст! Тварь обмякла и задергалась в конвульсиях.
Этот звук был сладкой музыкой, куда там Бетховену. И теперь я могу говорить, что, когда хрустят шейные позвонки твоего млядского врага, ты слышишь радостный рев древних предков, что поклонялись Перуну и Одину, они поют, поют свою победную песню. Радуются! Еще одного мудака потомок им в услужение отправил! И это здорово! Это прекрасно, это кайф. Это не просто кайф, это то, ради чего стоит жить. От адреналина дрожали руки, победил тогда, когда шансов не было и когда ставка одна из самых высоких
