Я смотрю на него в ответ – на эти густые ресницы, обрамляющие ярко-голубые глаза, на светлые волосы, которые спутались от вчера нанесенного геля.
Коннор не выдерживает моего взгляда и отворачивается. Затем вздыхает, потирая шею.
– Но я люблю тебя, – произношу я. На глаза наворачиваются слезы, и одна стекает по щеке.
– Ты достойна лучшего. – Его голос сходит на шепот, но не лишается твердости. Коннор верит в свои слова и хочет убедить в них меня.
– Пожалуйста, – прошу я.
– Нет, – отвечает он уже громче и снова смотрит мне в глаза. – Я ухожу. Просто сяду в машину и уеду куда глаза глядят. Начну все сначала. Я не буду по тебе скучать. Думать о тебе. И тебе будет гораздо лучше без меня.
Я так сильно трясу головой, что слезы летят по сторонам.
– Прекрати реветь, – буркает он.
– Не могу!
– Это ничего не изменит.
Утыкаюсь лицом в колени и рыдаю, мое тело сотрясается от судорожных всхлипов. Я не могу дышать. Слезы отбирают у меня воздух и жизнь.
Я не смогу без него жить. Я больше не знаю, кто я, если не девушка Коннора. Разве он не видит, что от меня осталась только это? Не замечает, что я пожертвовала ради него всем? Что я не подала заявление в колледж, бросила друзей, выбрала его вместо мамы?
Разве он не понимает, что я живу ради него?
– Почему ты так со мной поступаешь? – спрашиваю я, поднимая голову, но сквозь пелену слез вижу лишь расплывчатый образ Коннора. – Почему всегда причиняешь мне боль? Я так с тобой не делаю.
– Так надо. Тебе лучше уйти. Ты просто этого не понимаешь. Я никогда не стану тем, кем ты хочешь меня видеть.
– Но ты уже такой!
– Это ложь, – цедит он.
Так и есть. Я это знаю. Но человек, который сейчас передо мной, появляется лишь на короткое время. Это не весь Коннор. Им все еще управляет прошлое… и гнев. Отец хорошо над ним поработал. Пройдет много времени, прежде чем Коннор станет таким, каким, я знаю, он может быть.
Я хватаю ртом воздух, но выходит поверхностно. Легкие наполняются, но этого недостаточно. Я не могу дышать.
Очевидно, поняв это, Коннор в мгновение ока оказывается возле меня, притягивает к себе на колени и обнимает. Я поворачиваюсь и утыкаюсь лицом ему в плечо. И его рубашка намокает от моих слез.
– Ты мне нужен. Прошу, ты мне нужен. – Не уверена, понимает ли он мои слова. Я сама их едва слышу сквозь рыдание. Комок в горло мешает говорить.
– Прости. Не плачь. Все нормально. Только не плачь.
Понятия не имею, сколько мы так сидим: он укачивает меня и успокаивающе шепчет на ухо. Я плачу, пока слезы не иссякают.
– Ш-ш-ш. Извини. Мне так жаль. Не плачь. Я люблю тебя. Пожалуйста, прошу, не плачь. – Коннор качает меня, поглаживая спину, и я наконец снова могу дышать. Другой рукой он нежно и умиротворяюще перебирает мои волосы. – Пожалуйста, успокойся. Я люблю тебя. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
Я делаю несколько глубоких, медленных вдохов. Слезы почти высохли, и их можно сморгнуть.
– Мне нужно высморкаться, – произношу я гнусавым и охрипшим голосом.
Коннор тянется к комоду и передает мне большое пушистое белое полотенце. Я высмаркиваюсь три раза, чтобы можно было дышать через нос. Но даже после этого остается заложенность.
Мы устраиваемся на кровати, и Коннор притягивает меня к себе, переплетая наши руки и ноги настолько, что не поймешь, где заканчиваюсь я и начинается он. Да мне и не нужно разбираться. Я хочу, чтобы мы были единым целым.
В его комнате темно, как обычно. Звуки радио отходят на задний план, пока я слушаю, как дыхание Коннора смешивается с моим.
И опять есть только мы, спокойствие и тишина. Коннор берет оделяло и укрывает нас, а я придвигаюсь поближе.
Я так от этого устала. Прямо до мозга костей. Боль проникает все глубже. Боюсь, что однажды он действительно уйдет. Решит, что тем самым сделает мне одолжение. Такое ощущение, будто я падаю с горы, цепляясь за все подряд, но ничего не выходит, лишь набираю скорость, а впереди маячит скала, которая не оставит мне шансов.
– Прости, что так себя веду, – шепчет Коннор.
– Угу, – лишь отвечаю я, на большее нет сил. Мои веки тяжелеют и закрываются.
– Не хочу быть таким. Хочу быть счастливым.
Я молчу, сон утягивает меня в свои объятия. Но Коннор не возражает, он зарывается лицом в мои волосы и глубоко дышит. Запах его одеколона успокаивает меня, как колыбельная.
Так мы и засыпаем. Держась друг за друга до боли в руках.
6 июля
10 месяцев, 6 дней
Сегодня я нашла записку на лобовом стекле. Увидела ее, еще когда подходила к машине, и она вызвала у меня улыбку. Раньше Коннор оставлял мне записки везде: в карманах куртки, в машине, в книжках. Но новых не было много недель.
«Ты у меня такая красивая».
Улыбнувшись, прячу записку в карман. Я храню их все. Они занимают целую коробку в шкафу. Я часто достаю ее и перечитываю слова Коннора.
Когда приезжаю к нему, я знаю, что он в хорошем настроении. Раньше я делала его таким счастливым все время. В каком бы нервном напряжении он ни был, при моем появлении вмиг успокаивался. От этого я чувствовала себя особенной. Но я не как его мама – мне не обязательно проходить через это. Я сама тут решаю. В этом наше отличие. Я выбираю его и любовь к нему, и он это знает.
Но теперь это редко срабатывает. Не знаю почему. Не знаю, когда я перестала иметь для него значение, и не знаю, как это исправить. Мне хочется, чтобы все было как прежде, когда я была для него всем.
Сегодня Коннор приготовил мне ужин и купил цветы, и мы, включив старый фильм с Томом Хэнксом, едим перед телевизором.
Все так уютно. Коннор смеется над фильмом, его голос полон радости, на губах улыбка, а глаза блестят. Это тот человек, в которого я влюбилась. Я хочу смеяться вместе с ним, но не могу. Наверное, функция смеха сломалась, как и все во мне. Если Коннор посмотрит на меня, я разыграю веселье, поскольку хочу, чтобы он оставался счастливым.
Положив вилку на край
