слово держу? Как видите, в бега пока что не пустилась, да, честно сказать, и не тянет. Тут по сравнению с нашей питерской жизнью настоящий рай. Так Аполлону и передайте, пусть не волнуется, его денежки не пропали даром.
– Мы не от него, – сказала Мариша.
– Нет? – удивилась Мила. – А от кого?
Лицо у нее при этом вытянулось.
– Мы по поводу вашего мужа, – сказала я.
– Степы? – еще больше удивилась Мила, мне показалось, что она с облегчением перевела дыхание. – А он откуда знает, где меня искать? Неужели Аполлон проболтался? Или… А, знаю, эта старая грымза – моя соседка растрепала Степке. Вот ведь калоша, я же ей строго-настрого велела: только маме, и все, больше никому.
– Она ему при всем желании ничего не успела бы разболтать, – сказала я. – Дело в том, что вашего мужа убили.
Реакция вдовы была сверхбурной. Мила распахнула рот, выпучила глаза и начала судорожно хватать ртом воздух. Если она хотела симулировать изумление, то ей это удалось как нельзя лучше. Я лично ей поверила.
– Степа?! – наконец выдавила из себя Мила. – Но кому понадобилось его убивать?
– Вот и мы хотели бы это узнать, – доставая свою красную книжицу, которая нагло притворялась милицейским удостоверением, сказала Мариша.
– Не представляю, – в полной растерянности произнесла Мила. – Ничего не понимаю. Когда я утром с ним попрощалась, он был жив, здоров и вполне доволен жизнью.
– Значит, он знал, что вы уезжаете?
– Знал, – кивнула Мила. – То есть не то, что именно сюда. Я ему сказала, что здоровье мое расшаталось, и я еду в санаторий. Адрес ему оставила. А через двадцать дней, когда он меня хватится, я уже буду далеко. А так как Аполлоша смастерил мне фальшивые документы, то Степе искать пришлось бы меня до второго пришествия.
– А с чего это такая спешка с отъездом? – спросила я.
– Никакой спешки не было, – уверенно ответила Мила. – Все было подготовлено заранее. Визу оформили за месяц, билет купили в то же время. Наоборот, я оттягивала момент расставания как можно надольше. Думаете, легко было оставить мужа? Хоть он и беспутный, но я его все равно любила.
И женщина всхлипнула, затем еще и еще. Рыдания могли длиться целую вечность – Мила начала вспоминать, какой Степа был хороший, потом плавно перешла на воспоминания об их светлых днях и минутах, которые они пережили вместе и которым уже больше никогда не суждено повториться, и окончательно расстроилась.
– Я бы его обязательно вызвала сюда, – бормотала Мила. – Он единственный во всем мире любил меня. Никто из моих прежних любовников меня, по сути, не любил, все только мечтали воспользоваться мной. Я и наркотики стала употреблять по вине одного из них. Он мне их подсунул, змий проклятый. У меня только теперь пелена с глаз спала, а раньше я жила словно в тумане. О Степе думала плохо, твердила себе, что он бездельник, а того, кто посадил меня на иглу, боготворила. Как в юности дурой была, так и осталась. И зачем продолжала с ним общаться, он ведь ненавидел Степу, всегда старался унизить его.
– Кто – он? – спросила я.
Но Мила меня не слышала. Она продолжала перечислять добродетели покойного супруга. Марише это наконец надоело. Даже мне с моим ангельским терпением показалось, что в одного человека столько хороших качеств, сколько перечислила Мила у своего мужа, просто не влезет.
– Слезами горю не поможешь, – сказала Мариша. – Если хотите помочь найти убийцу вашего мужа, постарайтесь прийти в себя. Почему вы улетели, если не хотели улетать?
– Но Аполлон стал злиться, что я тяну время, – сказала Мила, высморкавшись в платок и немного успокоившись. – А я понимала, что дома мне нормальной не стать, и дольше жить в обмане не могла. Выход был один – уехать подальше и подождать, пока все утрясется, а потом вызвать Степу. Вот и дождалась.
– По-вашему, кто мог убить Степана? – спросила у нее Мариша.
– А вы меня не разыгрываете? – вместо ответа спросила у нас неожиданно насторожившаяся Мила. – Дело в том, что нет причин и некому его убивать. Может быть, несчастный случай?
– Ну да, с удавкой на шее и утюгом на животе, – сказала я. – Нет, перед смертью у него пытались выведать какую-то информацию. В доме были ценности? Мы обнаружили тайник, но он оказался пуст.
– Где? – тихо спросила Мила.
– В гостиной, в стене.
– Какой же это тайник, – пренебрежительно махнула рукой Мила. – Так, ниша. А ценностей у Степы не было. Аполлон ему платил неплохо, но отнюдь не роскошно. Тысячи полторы в долларах было у него в заначке, это я знаю.
– Ну и что, сейчас и за меньшие суммы убивают, – сказала я. – Старушек вон возле сберкассы караулят, пенсию отнимают. А тут полторы тысячи!
– Да он бы сам им отдал, – сказала Мила. – Степа до денег не жадный был. К тому же они не дома лежали, а в банке. А больше дома ничего не пропало?
Мы покачали головами, сказав, что вроде бы все ценные вещи остались нетронутыми.
– Вот видите, не из-за денег его убили, – сказала Мила, тяжело вздохнув.
Я и сама в глубине души понимала, что, какие бы мотивы ни двигали теми, кто убил Степана, действовали они отнюдь не ради наживы. Они не взяли ни видик, ни видеокамеру, ни фотоаппарат.
