подслушал ее разговор с нами. Узнав, что милиция (он ведь думал, что мы из милиции) завтра утром получит в руки видеопленку, которую он хотел бы сохранить втайне, негодяй решает, что хватит цацкаться с Милой, и убивает ее.
– Теперь становится понятным, откуда у Милы были деньги на наркотики. Она попросту шантажировала того человека, который на этой пленке был снят. Она и пленки с собой именно для этого прихватила, никакая ностальгия по прошлому ее не мучила. Ностальгия, ха! И в Испании можно неплохо жить!
Единственная акция, которую предприняла испанская полиция, вызвавшая горячее одобрение у нас с Маришей, это закрытие отеля с запретом всем постояльцам и служащим уезжать из него, пока не будет найден убийца или не будет установлено, что он давно покинул заведение. Но больше полиция не предприняла ничего. Или ловко скрывала от нас свои действия.
Мужчина в роскошном кашемировом пальто стоял на улице перед входом в парк. Возле своей «десятки» с усиленным движком он снова поджидал кого-то. Но на этот раз к нему подошел не накачанный бандит, а элегантная женщина. Не юная, но не молодость привлекает в таких женщинах, которые тщательно следят за своей внешностью. Неумолимо летящие годы не оставлялют на них своих следов, а как бы оттачивают их привлекательность. Обручального кольца она не носила, так что не муж оплачивал расходы на ее наряды и «булавки». Мужчина обнял и поцеловал ее в щеку.
– Как я рад, что ты пришла! – выдохнул он ей в ухо.
– Я просто места себе не нахожу, – сказала женщина. – Молодец, что вытащил меня проветриться. А то сижу дома одна и схожу с ума.
– Не надо, – попросил ее мужчина. – Ты мне слишком дорога.
Женщина польщенно засмеялась и поправила идеально сидящую на ней шляпку. Следы тревоги исчезли с ее лица.
– Куда мы пойдем? – спросила она у своего спутника.
– Я бы хотел просто прогуляться с тобой по парку, – сказал мужчина.
– О, как романтично, ты всегда любил природу.
– Да, но не такую, – поплотней запахнув пальто, сказал мужчина. – Ненавижу нашу осень и слякоть. Но сидеть в духоте и вовсе невыносимо. Знаешь, я мечтаю, что мы с тобой разбогатеем и уедем туда, где всегда солнце. Представляешь, часами греться на песке в октябре.
– И пить шампанское, – со смехом заключила женщина. – Но у нас, кажется, уже есть для этого средства, – посерьезнела женщина.
– Господи, да разве нам этого хватит! – возразил мужчина. – Я не собираюсь экономить каждый грош, как мне приходилось это делать здесь. Я хочу жить! Понимаешь, по-настоящему жить.
– Я понимаю, – тоном взрослого человека, успокаивающего ребенка, сказала женщина. – Я ведь тоже этого хочу.
– А для того чтобы не просто хотеть, нужно вложить деньги, – сказал мужчина. – И деньги немалые. Все уйдет.
– Все?! – испугалась женщина. – А как же… А моя часть?
– Господи, да ты пойми, получи ты сейчас свою половину, она у тебя уйдет в пять минут. А тут реальный шанс получить в десять, нет, в сто раз больше. Ты пойми это.
– Понимаю, – согласилась женщина. – Но как, куда вложить средства? Я ведь знаю, это не так просто. – И она кивнула с видом человека, умудренного жизненным опытом.
– От тебя что-то может понадобиться лишь в самом крайнем случае, и, поверь, это никак не заденет тебя материально. С этой минуты ты мой партнер. Ты знаешь меня не первый день, разве когда-нибудь я обманывал тебя?
– Меня нет, – многозначительно сказала его спутница.
– Думай так и дальше, – сказал мужчина, пряча ухмылку в воротник своего пальто. – Пойдем в тепло, я начинаю замерзать.
И пара, тесно прижавшись друг к другу, направилась к выходу из парка.
Следствие по делу об убийстве Степана Федорчука зашло в тупик. Конечно, такое Николай Валентинович – бравый служака и нюхастая ищейка – мог сказать лишь самому себе. Перед начальством он гордо выпячивал грудь и уверял, что делается все возможное и невозможное и следствие идет по верному пути. Делалось и в самом деле многое, но следствие не шло куда надо. Это Николай Валентинович чуял. Все его действия по поимке преступника натыкались на пустоту.
Сначала подозрение пало на исчезнувшую жену убитого. Но ни мать, ни родные не знали, где может находиться Мила. Не знали или не хотели говорить об этом милиции. У Николая Валентиновича сложилось мнение, что мать Милы знает больше, чем говорит. Но это было только предположение, а его к делу не пришьешь. Искать же Милу на просторах нашей необъятной страны было делом затруднительным и дорогостоящим. На всякий случай Николай Валентинович проверил, не покидала ли она эти самые просторы, но гражданка Елина Милослава границ не пересекала, так что ее на время можно было оставить в стороне.
Вторым подозреваемым был брат убитого, который проживал и был прописан на одной с ним площади, являясь прямым наследником этой самой площади. Но площадь на поверку оказалась жалкой комнатушкой в огромной коммунальной квартире без ванны и горячей воды. Так что брата Николай Валентинович тоже с некоторым колебанием отставил.
Оставался шеф убитого. Вот в этом направлении и принялся копать Николай Валентинович. Увы, на момент убийства у Аполлона было безупречное алиби, которое могли подтвердить около полутора десятков его сотрудников, – с трех часов дня и до четырех (время, когда Федорчук сделал свой последний вздох) Аполлон проводил совещание.
Конечно, можно было бы усомниться в лояльности всех двадцати трех человек, присутствующих на сборище. Все-таки они были подчиненными Аполлона и могли выгораживать шефа. Но в четыре тридцать у Аполлона была встреча с конкурирующей фирмой, руководитель которой был бы рад потопить Аполлона, а уж ему приходилось верить. А за полчаса, что отделяли момент убийства от встречи двух директоров,
