– А после школы вы с Милой больше не виделись?
– Ну какое-то время еще сталкивались и перезванивались. Но потом я от наркотиков отошел, а она, наоборот, втянулась. Так что говорить нам с ней стало не о чем. А потом она вышла замуж, так что всякое общение я прекратил.
– А вы не знаете, кто бы мог посылать угрожающие записке Миле? – спросил майор наугад. – Они появились сразу же после знакомства с ее будущим мужем. Никто на ум не приходит?
– Нет, – покачал головой Леша. – Разве что этот ее таинственный благодетель, который снабжал ее травкой, или Вольдемар. Хотя, подождите, по-моему, тот уже к тому времени уехал из страны. А вы не пробовали спросить у Наташки? Все-таки она единственная, кто продолжал общаться с Милой и после школы.
Вернувшись домой, майор немедленно позвонил своим работникам, вместе с которыми проводил обыск в квартире Федорчука.
– Быстренько припомните, не находили ли вы во время обыска каких-нибудь записок угрожающего характера? – с ходу спросил майор.
– Была одна бумажка, – неожиданно вспомнил опер Волков. – Она была свернута в несколько раз и засунута под ножку шкафа. Я еще подумал, что там спрятаны наркотики или еще что-нибудь противозаконное, и достал ее. Но бумажка была пустая, вернее, с каким-то текстом, а шкаф тут же начал качаться. Но раз уж я развернул бумажку, то прочитал ее. Точно, угрожающая записка. Там было написано: «Берегись, я тебя все-таки достану».
– А подпись?
– Без подписи. Отпечатано на машинке.
– На машинке, – повторил майор.
У него что-то смутно шевельнулось при этих словах в голове. Шевельнулось и пропало. А жена поставила перед ним тарелку с вкусно пахнущим украинским борщом, и думать о делах стало совершенно невозможно.
– Из-за твоей стряпни до сих пор в майорах хожу, – попенял ей майор, приканчивая тарелку и протягивая ее за добавкой.
– Ешь, обжора, – усмехнулась жена. – Все с рынка, без нитратов.
– А деньги откуда? На рынке цены кусаются.
– Они сейчас везде кусаются, а на рынке хоть видишь, за что платишь, – отрезала жена. – Ты ешь давай, не бурчи. Другой бы радовался, что жена на свои денежки не кофточек накупила, а ему вкусненького, а этот, видишь ли, возмущается.
– Не возмущаюсь я, – сказал довольный майор, следя, как жена накладывает ему на тарелку второе – огромный кусок свинины и шипящую от жира картошку, посыпанную мелко порезанным укропчиком. – Просто хочу узнать, откуда у тебя деньги взялись, да еще свои. Моя зарплата ведь только через неделю, а твоя днем позже. Обычно у нас к этому времени надо было потуже затягивать ремень.
– А я халтуру нашла, – весело сказала жена. – Один старичок решил свои мемуары опубликовать, а в издательстве потребовали представить материал на дискете. Вот он и откликнулся на мое объявление. А мне что, я как раньше на машинке печатала, так теперь могу и на компьютере. Клавиатура ведь одна и та же. Только еще несколько лишних кнопочек добавилось. Но это ерунда. Главное, что я слепым методом печати в нашем школьном УПК овладела. Все девчонки пошли на продавщиц учиться, а я одна на машинистку. Вот и имею хорошую профессию.
Жена говорила еще что-то, неутомимо двигаясь от плиты к мойке, но майор ее уже не слушал. Он застыл над начинающей остывать картошкой с мясом, потому что наконец вспомнил, что не давало ему покоя с того момента, как он узнал, что записка была отпечатана на машинке. Дома у Наташи он видел старенькую «Ятрань», стоящую как-то в просвете между швейной машинкой и письменным столом.
Как ни абсурдна была эта версия, но майор не мог ее не проверить. Торопливо проглотив то, что лежало у него на тарелке, он горячо расцеловал жену, которая приписала прилив нежности мужа своему угощению. Но того уже не было рядом, чему жена очень удивилась: сытый мужик – и вдруг куда-то исчез. Она пожала плечами, а тем временем майор мчался к Наташе, чтобы проверить свою догадку на деле.
– Опять вы! – с досадой сказала Наташа, увидев на пороге майора. – Очень некстати. У меня гости.
– Сегодня что-то у всех гости, – заметил майор. – Похоже, смерть Милы на всех повлияла лучшим образом. Я рад, знаете ли, обычно приходится долго утешать родственников и знакомых убитых. А тут, куда ни зайдешь, везде праздник.
– На что вы намекаете? – угрюмо спросила Наташа.
– Да вот, мне тут Ирина Юрьевна позвонила и сообщила, что ее дочь регулярно получала записки угрожающего содержания.
– Тоже мне новость! – расхохоталась Наташа. – Седая и с бородой. Ей уже лет десять с хвостиком.
– Стало быть, вы тоже знали?
– Знала, ну и что? Это ведь давно было, а Милу убили только сейчас. А в последние годы записок больше не было.
– Не возражаете, если я воспользуюсь вашей машинкой? – спросил у нее майор, доставая из кармана записку, за которой уже успел смотаться в управление. – Хочу сверить шрифты.
– Сверяйте, бога ради, – согласилась Наташа.
По тому, как легко она согласилась на проверку, майор понял, что он попал пальцем в небо. Все-таки он включил машинку в сеть и отстучал несколько слов, но даже при плохом освещении было видно, что шрифт не тот. Но стрекот машинки привлек внимание гостей.
Из комнаты выползли три особы неопределенного возраста с давно не мытыми и не чесанными волосами, которые с любопытством уставились на майора. Их легко можно было принять за сестер – все