– Так и Ирина Юрьевна знала о том, что вы вытворяли с ее приемной дочерью? – ужаснулась Мариша. – Врете вы!
– Не знаю, почему я разговариваю с такой хамкой, – задумчиво сказал Андрей. – И уж вовсе некрасиво с твоей стороны думать, будто бы я лгу тебе, чтобы обелить себя. Не дождешься. Ира с самого начала испытывала к Миле какую-то странную неприязнь. Даже когда Мила была славной пухленькой девочкой, Ира избегала брать ее на руки и вообще прикасаться к ней. А когда Мила превратилась в трогательно голенастого подростка со всеми сложностями и прелестями переходного возраста, отношения между приемной матерью и дочерью окончательно испортились. После замужества Милы сестра вроде бы пересилила себя и стала бывать у дочери, но удовольствия ей это не доставляло. Скорее она просто появлялась там, чтобы выяснить, как далеко зашла болезнь Милы и можно ли рассчитывать на скорое избавление от нее.
– Но даже если бы Мила и умерла, то вам все равно не достались бы ценности, – сказала Мариша. – Они ведь лежали у нее дома в тайнике, а дома был Степан, вряд ли он отдал бы их вам. По закону он считался бы наследником Милы, а вовсе не Милина мать. Даже если бы дело дошло до суда. И вряд ли вам в суде удалось бы представить дело так, что сокровища всегда принадлежали вам, а Мила была только их хранительницей. Господи! Так это вы убили Степана?
– Я, – весьма довольный собой, сказал Андрей. – А что? Ловко получилось? Подозрение упало, как я и рассчитывал, на этих лохов: Винта и Фикуса. У них как раз был приказ выбить из парня какие-то сведения, тот отказывался, они настаивали. Ну, значит, перестарались ребята немного. Даже Аполлон не поверил в то, что это не они убили Степу. И Крыса не поверил.
– Вы чудовище, – сказала Мариша. – Зачем вам это? Вы ведь богатый человек. Я видела, на какой дорогой машине вы ездите, и Кротов говорил, что бизнес у вас вполне легальный, но доходный. Вы ведь имеете отличный доход со своей вещевой ярмарки.
– Деньги лишними не бывают, – философски заметил Андрей. – А виновата все моя полоумная мамаша. Кто ее просил оставлять все свои ценности этой приблуде Милке? Девчонка к нашей семье, а следовательно, и деньгам не имела никакого отношения. Я не мог допустить, чтобы она пользовалась теми благами, которые по праву принадлежали нам с Ирой.
– Но вы терпели очень долго, – заметила Мариша. – Что, возможности не было в тайничке покопаться?
– Не было, – с искренним сожалением ответил Андрей. – Чертова Милка меня дома одного не оставляла, должно быть, чего-то опасалась. А идти на открытый грабеж мне тоже не хотелось. И я ждал удобного момента.
– Ждали и ждали бы себе, – сказала Мариша. – Или что, деньги срочно понадобились?
– Если хочешь знать, да, – с вызовом сказал Андрей. – Все наше благополучие с Ирой основывалось на тех деньгах, что нам оставила наша мать, а они подошли к концу уже давно. Милины наркотики требовали больших сумм, и самое главное – мне для развития бизнеса срочно нужно было сделать вливание капитала, а его у меня не было.
– Зачем? – спросила Мариша, которая решила выяснить все до конца.
– Не твоего ума дело, – сказал Андрей, очень Маришу своим ответом порадовав.
Если он что-то от нее хотел скрыть, то, может, и убивать не собирался? Но с другой стороны, он уже выложил ей столько про себя, что вполне потянуло бы на пожизненное заключение. Так что Мариша снова приуныла.
– А недавно я стал замечать, что у Милы появились деньги, – продолжал свою исповедь Андрей. – И деньги немалые, судя по тому, как она легко тратила на себя большие суммы и какие наряды стала покупать. Степа таких денег заработать не мог, Аполлон избегал давать Миле наличные, зная, на что она их потратит. Откуда же у Милы взялись деньги? Единственный вариант – добралась до бабкиных сокровищ и продает их, несмотря на свою клятву умирающей, что продаст их только в случае крайней нужды. Я составил список вещей, которые, как я знал, были у Милы, и объехал все скупки и ювелирные комиссионки. Объяснив продавцам ситуацию, я припугнул их, что они могут попасть в крайне неприятное положение, если выставят вещь на продажу, не предупредив меня. Думаю, что сначала Мила продавала золотой лом, которого у бабки было в избытке, потому что из скупок мне ничего не сообщали. Но месяц назад Мила впервые продала ценную вещь. Гарнитур – изумрудные серьги дивной работы и к ним кольцо с изумрудами и брильянтами.
– Про которое Ирина Юрьевна сказала, что Мила его у нее украла?
– У Ирки совсем другое кольцо было, – отмахнулся Андрей. – Думаешь, у нашей бабки одно кольцо с изумрудом было? Кое-что наша бабка еще при жизни подарила Ире, ко всяким там праздникам и годовщинам, так что мать не смогла отдать Миле. Но как бы то ни было, Мила начала продавать основную часть сокровища. И тогда я встревожился. Я понял, что больше надеяться на то, что Мила умрет своей смертью, не успев спустить бабкино добро, я не могу и пора принимать меры.
– И что вы сделали?
– Собственно, ничего особенного, – сказал Андрей. – В общем-то, я мог Милу и не убивать, вряд ли она вернулась бы на родину из Испании, куда отправил ее Аполлон. Скорей она бы вызвала туда своего обожаемого Степочку. И вероятно, он прихватил бы с собой драгоценности. И тут я уже всерьез забеспокоился. А вдруг Мила разболтала перед отъездом своему мужу про ценности? Ведь с собой она их не повезла, я узнавал на таможне. Весь ее багаж был дважды досмотрен на предмет провоза не указанных в декларации ценностей.
– А как же ей в таком случае удалось провезти с собой тот смертельный «подарочек», который всучили ей вы? – спросила Мариша.
– Ну, это же проще простого. Самый элементарный фокус: отвлекаешь внимание на что-то одно противозаконное, а тем временем провозишь другое. Таможня, вместо того чтобы искать наркотики, озабочена была тем, чтобы выяснить, везет ли Мила с собой драгоценности. А так как на таможне знали, что драгоценности весят по меньшей мере полкило и занимают внушительный объем, то в кишечник Миле они заглядывать не стали, а внимательно осмотрели ее вещи. А в Испании положились на наших работников и тоже осмотрели спустя рукава. Не могут же они всем клизмы ставить.
– И что вы предприняли потом?
– Я понял, что драгоценности Мила оставила дома. Я приехал к ней и забрал их. Вот, собственно, и все.
