Его голова поникла, он был таким опечаленным. На самом деле АК и Викинг выглядели полностью истощенными. Мой желудок сжался, когда я осознала, насколько сильно они любили Флейма. Должно быть, чувствовали себя беспомощными.
Мои пальцы напряглись, затем я выдохнула, робко вытянула руку, но в последнюю минуту отдернула ее обратно. Викинг резко поднял голову, уставился на меня, затем уголки его губ приподнялись и появился намек на улыбку.
— Я остаюсь с Флэймом.
Викинг протяжно выдохнул.
— Мэдди, — осторожно начала Мэй, — никто не ждет, что ты останешься. Ты уже помогла Флейму сверх ожиданий.
Я мгновенно расправила спину и поднялась на ноги. Взглянула мельком на Стикса, который молча наблюдал за мной, его суровый взгляд следил за каждым моим движением. Но я стояла на своем.
— Я остаюсь, — сделала акцент на словах.
Мэй поднялась на ноги.
— Почему, Мэдди?
Я повернулась к сестре и сказала:
— Потому что здесь мой Флейм. И я ему нужна. Ни кто-то другой, а я.
— Твой Флейм? — прошептала она, склонив голову набок.
Румянец залил мои щеки, и я пожала плечами.
— Вот как я отношусь к Флейму. Как к своему. С момента как смогла прикоснуться к нему, и он прикоснулся ко мне, я была заклеймена. Принадлежала ему все это время.
Отряхну свою длинную юбку, чтобы как-то отвлечься от беспокойства, я спросила Мэй:
— Пожалуйста, можешь принести какой-нибудь еды? Ингредиенты для супа? Средства для уборки?
Мэй оцепенело кивнула. Стикс вытянул руку, обнял ее за талию и притянул к себе. Он зашептал что-то ей на ухо, и только она могла услышать. Мэй закрыла глаза, но вздохнула и кивнула.
— Я немедленно принесу все Мэдди, — объявила Мэй.
— Спасибо, — Мэй посмотрела на Кая, АК и Викинга, затем снова на меня. — Ты сможешь остаться здесь, пока я схожу за тем, что ты спросила?
Я кивнула.
Мэй и Стикс быстро исчезли в лесу, оставив меня одну с тремя мужчинами. Я встала, опустив голову, теребя руки, когда Викинг прочистил горло и заговорил:
— Ты должна откровенно разговаривать с ним. — Любопытство из-за этой инструкции накрыло меня, я подняла голову, увидев, что Кай и АК присоединились в Викингу.
АК посмотрел на Викинга, затем сфокусировался на мне.
— Он не понимает тонкостей общения. Если ты чего-то хочешь от него, спрашивай напрямую. Не намекай, потому что он не понимает. Если хочешь узнать, о чем он думает, спроси у него. Он может не рассказать, брат не особо разговорчив, но попытаться стоит. И он застенчивый, по-настоящему застенчивый. Он будет нервничать рядом с тобой, пытаться узнать, как вести себя. Но если ты поговоришь с ним или будешь делать вид, словно чем-то занята, то он расслабится. И, бл*дь, если он выйдет из себя и начнет резать себя, то не пялься на него. Ему станет очень неловко.
— Также он не показывает эмоций. Если он счастлив, что, честно сказать, я не думаю бывает, или если опечален, он не меняется. Но ты поймешь, если он зол. Он не может сдержаться. Его пожирает изнутри, когда он зол. Пламя... оно разгорается сильнее, когда он в ярости, — добавил Викинг.
Я выдохнула, даже не осознавая, что задерживала дыхание, пока они со мной говорили. Подняла руку, прижав ее ко лбу.
Викинг пригнулся, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Ты поняла, Мэддс?
Я закивала, отчаянно пытаясь вспомнить все, что они советовали, когда нерешительно спросила:
— Почему... почему он такой?
АК напрягся, его тело источало защиту:
— Просто он такой. Флейм не такой, как все. Но от этого не становится менее, черт побери, важным.
— Послушай, Мэддс. В отличие от нас с тобой Флейм мыслит по-другому. Вероятно, из-за своего состояния, с которым он родился. Но он не понимает, что это, и честно говоря, даже если я и понимаю, что с ним, это не мое дело. Он Флейм. Мой чертов брат, болен он или нет.
Если бы ситуация была другой, я бы улыбалась от того, как они заботились о Флейме.
После этого все молчали, Викинг и АК переместилась к другому коттеджу и сели на стулья возле него. Мое сердце ушло в пятки, когда я увидела, что третий стул пустует. В своей голове я воображала трех друзей, которые сидели на них вечером, прежде чем Флейм уходил нести вахту под моим окном.
Я перевела взгляд на деревянную дверь коттеджа Флейма. Я задумалась, понимал ли Флейм, насколько он любим? Полагала, что нет. Мне казалось, что темные мысли, одолевающие его, не позволяли ему это.
— Ты держишься, Мэддс?
Повернув голову в сторону, я увидела, что Кай прислонился к коттеджу, уперев ногу в стену и с сигаретой в руке. Я кивнула и сосредоточилась на линии деревьев, желая, чтобы Мэй побыстрее вернулась.
— Ты уверена насчет этого? — надавил Кай.
— Да, — прошептала в ответ и наблюдала, как Кай, прищурившись, наблюдал за мной. Он затянулся сигаретой, затем выдохнул много дыма. Наблюдая за ним, я думала о Лиле. Об их истории. Лила была травмирована. Как и я. Так сильно травмирована, что я понимала, что буду одна остаток жизни. И я смирилась. Лила тоже. Тем не менее Кай завоевал сердце Лилы. Какой бы травмированной она не была, даже после того, как причинила себе боль, порезала свое лицо, он хотел ее больше всех. И он дал ей клятву перед Богом.
Кай не двигался, он смотрел вперед, но спросил:
— Просто спроси это, Мэддс. Что бы ни было в твоей гребаной голове.
Чувствуя, что краснею, оттого что меня поймали, я набралась смелости и спросила тихо:
— Ты любишь Лилу.
Кай бросил сигарету на землю, затем повернулся ко мне, с улыбкой на своем красивом лице.
— Это вопрос или утверждение, сахарок?
— Вопрос.
Улыбка Кая исчезла, и он кивнул.
— Она моя гребная жизнь, Мэддс. Я люблю эту сучку до смерти.
— Даже несмотря на ее шрамы? Даже после того, что произошло с нами... с ней, в Ордене? Тебе не слишком тяжело с этим справляться?
Кай стиснул челюсти от упоминания Ордена. На мгновение мне казалось, что он не ответит. Затем, глубок вдохнув, произнес:
— Не совсем, Мэддс. Верю ли я во все то церковное дерьмо, что делает Лила? Ни на гребаную йоту. Но эта сучка завладела моим сердцем в ту секунду, когда я увидел, как вы вылезаете из клетки. И да, она была морально сломлена, не считала себя достойной. Но она всегда была моей. Как
