Ещё была проблема с громким выхлопом мотора, работающего в кузнице. Пришлось клепать из железа бак, куда этот выхлоп и направили. Вот тут и стало понятно, что кроме окиси углерода в этом выхлопе прорва водяного пара, потому что он получается не только от сгорания водорода, но ещё и из воды, которую мы сами же в цилиндр впрыскиваем, регулируя опережение зажигания. Пар, кстати, и тепло отводит лучше любого радиатора или водяной системы охлаждения. Вот тут и приладили на мотор второй цилиндр, на этот раз паровой, клапаны которого привели в действие не от большой шестерни, делящей обороты коленвала пополам, а от малой. Ну а сам выхлоп пустили туда не прямиком, а через накопительный цилиндр. Машина сразу заработала куда как тише. Не резкими взрывными хлопками, а пыхтением. Что же касается прибавки мощности, то её сразу заметили. Кажется на четверть стало больше. Или даже на треть. Корректно измерять её мы не готовились. Ну и паровая добавка стала аналогом маховика, повысив плавность работы всей системы в целом.
Машина эта употребляла любую горючую жидкость. Ром например. И конденсат, полученный Гарри Смитом прожариванием сухих дров в котле перегонной установки, причём даже в смеси со стёкшим на дно дёгтем, который тоже может гореть. Но конденсатом в качестве топлива мы не особенно увлеклись, потому что хранить его приходится в стеклянной посуде, иначе он улетучивается. И имеет отчётливый запах ацетона. Вот если останемся без нефти из-за какой-нибудь заварушки на Ближнем Востоке, тогда и заинтересуемся этим видом топлива. Меня сильнее волнуют производные нефти. Ведь из неё вырабатывают полиэтилен. Помню, что при повышенных давлении и температуре идёт полимеризация, но ведь не просто так — наверняка туда ещё чего-то капают. Катализатор там, или инициатор. Опять же для опытов требуется автоклав — крепкая герметичная емкость, которую можно сильно нагреть, и она от этого не взорвётся. Так есть у нас цилиндры поршневых помп — для их изготовления даже оснастка имеется. А в качестве крышки… ничего подходящего. Сделали, притёрли и даже прокладку свинцовую поставили. Как-то подумалось, что вряд ли потребуется нагревать органическое вещество до более высоких температур, а то оно улетучится вместо того, чтобы слепить свои молекулы в более длинные.
Череда попыток заняла несколько весенних месяцев и ни к чему не привела. Тут-то я и сообразил, что не напрасно искомое вещество называется "много этиленов". Оно образуется именно из газа этилена, а не из бензина или парафина. Газа-то у нас нет. Сплошные жидкости. Зато лодка с внутренними гребными колёсами бегала по Гиппингу и вверх по течению, и вниз. Я даже тягу относительно легко измерил. Вышло больше сотни фунтов, то есть с полсотни килограммов. Оставалось изготовить двигатель ещё сильнее в расчёте применить его на крупном судне, а то по моим прикидкам мощность выходит всего-то порядка тридцати киловатт — и большая их часть мистически теряется внутри нашего водомёта.
Больше ничего примечательного за весь этот год не случилось. Я преподал старшим ученикам всю математику, какую планировал, а они скопировали мою логарифмическую линейку, на которой лихо умножали, делили, возводили в квадрат и куб, извлекая и соответствующие корни. Свободно оперировали синусами, тангенсами и теоремой Пифагора. Для этого времени, считай, профессора. Все подросли и стали сильнее, хотя до матёрых мужиков пока не дотягивали.
* * *Есть в Ипсвиче часовщик. И часы он делает. Одни такие, его работы ходики с цепочкой, висят у нас дома. В действие приводятся гирями, имеют винтик для регулировки длины маятника и одну единственную стрелку. Мы их всем детским садом выставляли на точный ход, выверяя по прохождению солнца через меридиан. То есть по моменту астрономического полдня. Зимой они идут капельку быстрее, чем летом, потому что температурное расширение маятника укорачивает его в холода, и удлиняет, когда тепло.
Хорошие часы, правильные. Но не хронометр. Так вот стоим мы с Сонькой в лавочке и любуемся пружинным вариантом, который тоже с маятником. В эту эпоху мастера колоссальное внимание уделяют внешней отделке — тут тебе и виноградные листья, и завитушки всякие, которые к точности хода никакого отношения не имеют. Мэри тоже тут, одетая прислугой из хорошего дома. А Сонька — хозяйской дочкой. Молчим, стараясь заглянуть внутрь, чтобы увидеть зацепления колёсиков и вообще, как оно там внутри работает. Часовщик тут же — ждёт вопросов. И ещё парнишка с просмолёнными ладонями, одетый на матросский манер, тут отирается. Так и светится любопытством. Уже не подросток — юноша с лёгким пушком на верхней губе.
Находящиеся при нашей с Софи особе в качестве слуг Том Коллинз, Ник Смит и Билл с Дальних Вязов — самые старшие из наших старших — поглядывают на него не так, чтобы с опаской, но встать стеной на защиту профессора Корн готовы.
— Интересно? — обращаюсь я к незнакомцу.
— А то! — отвечает он не отрывая взора от самого края механизма, который совсем чуточку видно наискосок. И тут же исправляется. — Йес.
Что? Он мне по-русски ответил?
— Чьих будешь? — немедленно завладеваю я нашим одним на двоих речевым аппаратом.
— Купца Зернова холоп.
— Беглый?
— Нет. Молодой хозяин меня отправил на заработки, потому что деньги закончились. На куттере служу. Шкипер меня за провизией послал.
— И зовут тебя, конечно, Иваном.
— Иваном, — кивает парень.
— А что в доброй старой Англии поделывает твой молодой хозяин?
— Старый-то хозяин прослышал от верных людей, будто нужно свои корабли строить и возить на них товары по всему свету из города Архангельска. Вот и послал сына учиться делу корабельному да судовождению. Однако вождению судов тут учат, беря вьюношей на работу юнгами, а строить корабли можно научиться, только работая на верфи. Вот хозяин мой теперь плотничает, а я хожу на куттере. Денег у нас стало мало — поиздержались спервоначалу. Новых вспоможествований старый хозяин не шлёт. Путь, опять же, через море студёное непрост — не случилось ли с ним чего недоброго!
— Так купец этот Зернов-старший на своём судне ходит? — не понял я.
— На английском, которое Московской компании.
Вот тебе и новости! Оказывается в Москве существует компания, ведущая морскую торговлю через Архангельск. Кажется, я это вслух сказал, потому что тут же
