Из мебели тут присутствовали лишь два уютных кресла, зеркало и маленький столик, созданный скорее для красоты, нежели для выполнения за ним какой-то работы. Под ногами шелестел густой ворс травяного ковра. Покрытые нежной листвой стены радовали глаз. Под потолком тускло горели несколько магических светильников, но света в комнате хватало для того, чтобы чувствительные глаза Шира различали даже мельчайшие детали.
Наскоро оглядевшись и поняв, что за прошедший месяц тут ничего не изменилось, он решительно придвинул к себе одно из кресел и осторожно присел на подлокотник, не переставая изучать гордо выпрямленную спину Гончей, ее тонкие руки, на которых виднелась сложная вязь эльфийских узоров, маленькие стопы и смутно угадывающийся под простыней силуэт. Но особенно — ее изящные кисти, на одной из которых тускло светился родовой перстень: золотой дракон уже давно не казался живым, его глаза поблекли, изумруд в зубах потемнел, а чешуя перестала радовать своими радужными переливами.
Белка не заметила этого взгляда: стоя перед большим зеркалом, тихонько массировала виски, пытаясь унять немилосердную боль, которая в последние годы стала тревожить ее все чаще.
— Ты расстроилась из-за полукровки? — наконец нарушил тягостное молчание охотник.
— При чем тут это?
— Мне показалось, ты не просто так его привела. Он мог бы стать нам ровней.
— Мог бы, — призналась Гончая, отнимая руки от лица. — Стрегон — отличный воин с превосходным чутьем. Его даже братство не сумело испортить, ты ведь знаешь мое отношение к наемникам. Но я отчего-то рада, что он отказался.
Шир удивлено привстал.
— Почему?
— В первую очередь я не хочу, чтобы он повторил судьбу своего далекого предка.
— Ты… коснулась его?
— Три дня назад, иначе он бы не выжил.
Охотник многозначительно присвистнул.
— Надеюсь, он не помнит, что произошло?
— Нет, — покачала головой Белка. — Парни, конечно, рассказали, однако самого главного они пока не осознают, а ему я велела забыть. Но ты же знаешь: я не маг, поэтому не могу ничего гарантировать. Любая встряска, и это выплывет наружу…
Охотник нахмурился.
— Я понял. Ему лучше быть от тебя подальше.
— Точно, — вздохнула она. — Если бы здесь находился Таррэн, он смог бы помочь. Если бы Стрегон был чистокровным человеком, у него тоже появился бы шанс. А так… Боюсь, это слишком опасно.
— А руны? — задумчиво уточнил Шир. — Или магия эльфов? Что, если попробовать поступить с ним, как с нами?
Белка с сожалением покачала головой.
— На нем уже горят руны подчинения. Не такие, как на мне, конечно, но они не позволят нанести на его кожу ни одной, даже самой крохотной метки. Ни гномьей, ни эльфийской, ни какой-либо другой: они слишком непримиримы и наносятся в самом конце, потому что отторгают любое иное вмешательство. Это в лучшем случае. А в худшем — убивают носителя. Талларен в свое время именно на этом обжегся и целых триста лет не мог создать правильную комбинацию. А со Стрегоном я не хочу рисковать.
— Вот оно что…
— Но ты же не для этого сюда пришел? — вдруг спросила она, изучая старого друга. — Не для того, чтобы оспаривать мои решения?
— Нет, Бел, — криво улыбнулся Шир. — Но сегодня ко мне подошел Тор и спросил, почему он чувствует в этом лесу каждое существо, которое там живет, а вот отца не видит.
Белка словно окаменела.
— Он сказал: все в мире имеет свой цвет. Все в нем цветет, радуется и живет, как единое существо. Сказал, что хорошо слышит лес, слышит голос Лабиринта и точно знает, что происходит в округе. Он также спросил меня: кто те люди, от которых вы скрывались по пути сюда? Почему некоторых из них ты убила? Почему привела с собой незнакомцев, каждому из которых есть что от нас скрывать? И почему он смотрит на них глазами своего леса, а отца за одиннадцать лет так ни разу и не увидел?
— Боже… — сдавленно прошептала Белка, стремительно бледнея. — Они сливаются слишком быстро!
Шир с сочувствием кивнул.
— Всего месяц назад Тор этого не умел.
— Скоро он сможет дотянуться до самого хребта, а когда поймет, что Таррэна нет даже там…
— Ты должна сказать ему правду, — прошептал охотник. — Тор — сильный мальчик. Он поймет.
— Нет! Он первым делом попробует вернуть Таррэна, понимаешь! Тоже сунется в этот проклятый портал и сгинет! Тор слишком упрям… все они слишком упрямы… Боже, как мне уберечь его от беды?!
— Может, не все так плохо? Может быть, с Таррэном все в порядке, просто он задержался или был ранен, а теперь выздоравливает?
— Издеваешься? — зло покосилась Гончая и подняла левую руку с родовым перстнем. — Он гаснет, Шир! С каждым годом тускнеет все сильнее, будто Таррэн надвое разрывается между нашими мирами! Будто он умирает там каждый день, а я ничем не могу помочь. Мне из-за своей магии нельзя даже подойти к порталу, иначе он закроется, а новый мы уже не сумеем открыть! Никто не знает координат, кроме Таррэна! Тир с Элом уже все средства испробовали, чтобы его вернуть! Тебр со дня открытия портала сам не свой ходит! Из-за портала они сейчас вполовину слабее, чем всегда! Держат его открытым день и ночь, подпитывают, не жалея себя! И я не могу их просить помочь чем-то еще, потому что этот Торков портал горит только за счет их жизненных сил! Эта дрянь высасывает жизнь из моих детей! Год за годом пожирает их души заживо! И позволить, чтобы еще и Тор…
У Белки вдруг сорвался голос.
— Не могу, — прошептала она. — Больше я такого не выдержу. Если у Тиля не получится, не знаю, что тогда будет.
