— Охренеть, как ты вкусно кончаешь… Хочу ещё раз довести тебя до края.
Рома начинает вколачиваться в меня на бешеной скорости, удерживает под коленками и дёргает на себя, чтобы оказаться ещё глубже. Удовольствие от нашего секса слишком сильное и вкусное, чтобы сдерживать его в себе. Мы тяжёло и часто дышим в унисон, громко постанывая. Я цепляюсь за руки Ромы, с проступившими синеватыми венами, прочерчивая ногтями красноватые царапины. Двигаюсь под ним навстречу, кайфуя от звонких влажных шлепков, с которыми соприкасаются наши тела, рождая там, на стыке что-то совершенно невообразимое. Это не просто оргазм, а настоящий взрыв, уничтожающий по отдельности его и меня, но превращающий в единый, новый сплав.
Хорошо… Слишком хорошо. Сердца в груди нет — я вся сама стала чувствительным комком плоти, колотящимся с сумасшедшей скоростью. Рома всматривается в моё лицо, держась на вытянутых руках:
— Ты моя навсегда, Снежинка.
— Да. А ты — мой?
Он опускается. Я запускаю пальцы во влажные пряди его волос и тяну на себя.
Рома переворачивается, меняя нас местами, укладывая меня головой к себе на плечо. Устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза, чувствуя, как к вискам бежит горячая солёная капля. От счастья.
— Я — твой с самого первого момента встречи, Снежинка.
Эпилог
— Нет, на верхушке ёлки должна быть звезда, — упрямится Снежана, — пятиконечная красная звезда.
— К чёрту звезду. Там будет снежинка. Серебряная. Хочу снежинку.
Снежана прикусывает губу, стараясь не рассмеяться.
— Ладно, твоя взяла. Пусть будет снежинка.
Я встаю на стул, чтобы дотянуться до макушки ёлки, и украшаю её. Густой хвойный запах стоит в воздухе комнаты, перемешиваясь с запахом мандаринов и мягким ароматом какао. Снежана отставляет кружку в сторону и отвлекается на звук уведомления на сотовом телефоне. Проходит мимо меня, чертовка, будто не замечает, что я пялюсь на неё во все глаза. Смотрю и не могу насмотреться. Потому что наша реальность кажется мне сказкой, ожившей мечтой. Всё в точности так, как я себе представлял. Нет, не так. Гораздо лучше. В сотни раз лучше. Ярче. Вкуснее. Не даю Снежинке покинуть пределы комнаты, перехватываю за талию и тяну на себя, усаживаясь в кресло.
— Рома…
— Угу. Я слышал. Поцелуй меня сладко, потом отпущу.
— Шантаж, Бес?
— Наглый и откровенный, Снежинка.
Она послушно накрывает мои губы своими, касается легко и быстро. Дразнится, словно хочет убежать, как больше года назад, но едва отстранившись, обхватывает моё лицо ладошками и целует так откровенно, что всё тело начинает гореть только от одних движений бойкого язычка. Я вгрызаюсь в её ротик и покусываю сладкие, пухлые губы, которые после поцелуя будут выглядеть ещё ярче и краснее, чем сейчас.
Раздаётся нетерпеливое покрикиванье малыша, лежащего в кроватке в соседней комнате.
— Я возьму его, — говорим мы одновременно со Снежинкой и смеёмся.
— Я принесу Матвея, а ты приготовь ему смесь, — отвечаю я.
— Люблю тебя, Бес. Ты самый лучший папочка в мире, — шепчет Снежана, вставая на носочки, чтобы дотянуться до моих губ.
— Папочка? А как насчёт мужа?
— Напрашиваешься на комплимент?
— Да, Снежинка. Я уже целый час не слышал из твоих сладких губок, как сильно ты меня любишь.
Снежана обнимает меня за торс и дразнится язычком. Моя сладкая девочка. Нереально сладкая. Пресытиться ею невозможно. С каждым разом от её нежности меня прошибает насквозь и хочется ещё и ещё. Целую её так, как будто впервые. Глубоко и жадно. Исследую, завоёвываю, привязываю к себе. Люблю. Чёрт… Как же я её люблю, мою ласковую Снежинку. Я повёрнут на ней и живу только ради неё и нашего сына.
— Ммм… Ты мой любимый… Единственный, — шепчет Снежинка между поцелуями и улыбается, — а теперь иди и бери Матвея или он своим криком поднимет на уши всех соседей.
— Ничего страшного, всё равно в новогоднюю ночь никто не спит.
Я ещё раз целую Снежинку и только потом отправляю её на кухню готовить смесь. Наш сын родился в срок. Здоровенький и голосистый малыш. Снежинка посмеивалась, что гонор ему достался от меня, как и тёмные глаза, а вот светлый-светлый пушок на голове уже явно от моей любимой девочки. Снежинка переживала, что не может кормить его грудью из-за отсутствия молока, но я убедил её, что переживать не о чем. Совершенно. Вон какие щёки наел этот карапуз. Матвей сразу перестаёт голосить и лежит на руках безмятежным ангелочком. По его умиротворённому личику и не скажешь, что он готов своим криком поднять на уши роту солдат, если ему хочется внимания.
— Надо будет спросить у твоей мамы, был ли ты таким же требовательным.
— Не знаю, насчёт себя, но Дашка — довольно спокойная. По сравнению с Матвеем, конечно.
У мамы с отчимом родилась дочка. На два месяца раньше положенного срока, но, кажется, в этот раз всё обошлось без осложнений. И слава богу. Маму было не узнать, такая она стала счастливая. И я был искренне рад за неё, а отчим так, вообще, светился, как прожектор.
Снежинка приходит к нам с сыном через две минуты с бутылочкой смеси и тянет руки, желая взять нашего малыша.
— Не-а, давай я покормлю. А ты отдохни немного. К тому же тебе кто-то звонил. Посмотри, кто звонил.
— Жадина, — дразнится Снежинка, но всё же отдаёт мне бутылочку.
Я сажусь на диван, с улыбкой глядя, как сынишка поглощает смесь. Снежинка появляется рядом, прижимаясь к плечу, и задумчиво постукивает пальчиками по своему смартфону.
— В чём дело, Снежинка?
— Родители звонили и прислали сообщение, — чуть помолчав, отвечает Снежинка, и открывает входящее сообщение, читая поздравление вслух.
Моя девочка всё ещё не общается со своей семьёй. Она не звонит им, ограничивается текстовыми сообщениями с дежурными поздравлениями на праздники и дни рождения. Как только Снежинку выписали из больницы,
