— Да я ради миллиона готов тут целый год торчать, колите что угодно, и эту… как ее, пункцию тоже. Вон, Федору Михайловичу даже понравилось… — Морозов поднял руки вверх, демонстрируя полную поддержку.
— А теперь с вашего позволения я начну лекцию, — прервал его Лукин. — Запоминать и записывать необязательно, экзаменов и зачетов, как в школе, не будет. — Лукин улыбнулся. — Но, я уверен, вы захотите знать, что с вами происходит и что будет дальше. Потому что некоторые ощущения, которые вы испытаете, могут быть не совсем обычными…
— Короче, будет плющить. Так и скажите.
— Да, говоря языком Антона, можно выразиться и так. Иногда будет плющить и я должен честно в этом признаться. Вы приехали не на Карловы Вары, и даже не в пансионат «Лазурный». Мы взрослые люди, каждый понимает, вернее, должен понимать, что такие деньги платятся не за внешние характеристики и не доброе сердце. Не буду скрывать, вы были отобраны не случайно. Каждый из вас несет определенный научный интерес и покрывает широкую группу потенциальных пользователей вакцины. У кого-то редкая группа крови, — его взгляд задержался на смущенном лице Евгении Савицкой, — у кого-то в активе перенесенный грипп в тяжелой форме, а кто-то имеет генные мутации, которые могут вызвать непредсказуемое поведение вакцины. Да-да. Мы затратили огромное количество сил и энергии, чтобы найти и собрать вас под одной крышей и поэтому надеемся на плодотворную работу.
— Мы не подведем, — тихо сказала Маша Жукова. Она сидела рядом с Андреем, а тот внимательно слушал, вздрогнув на последних словах о генетических отклонениях. Он посмотрел на Машу, но она внимательно слушала.
Лукин кивнул, он услышал ее реплику.
— Вот и славно. Значит, приступим. Через полтора часа вам введут первую порцию вакцины. Она представляет собой специально ослабленный штамм вируса гриппа, который, по нашему мнению, способен вызвать в этом сезоне эпидемию. Это будет не одна разновидность вируса, а сразу несколько, таким образом мы надеемся охватить как можно большее число вариаций. Главной, конечно же, остается той самой формой из Мексики. Уже сегодня, в начале осени, количество смертельных случаев в западном полушарии южнее США зашкаливает. Жаркий климат оказался необычайно благоприятным для развития вируса. Представьте, что может произойти в условиях нашей нулевой температуры.
Далее, с промежутком в неделю, мы введем вам еще две дозы вакцины и второй месяц будет посвящен наблюдению за выработкой антител. В середине второго месяца мы под жестким наблюдением и контролем попробуем заразить вас ослабленной формой гриппа. Если в конце второго месяца у большей части группы в крови будут обнаружены антитела, и внешне не будет наблюдаться признаков заболевания, вы получите по миллиону рублей.
— Говорила бабушка, ешь чеснок, — пробурчал Морозов.
Зал хохотнул, кто-то фыркнул, но большинство сидело с каменными лицами.
— Надеюсь, он вам не понадобится, — сказал Лукин. — На слайдах вы видите, как все будет происходить. День за днем.
Он щелкал пультом, на экране менялись кадры с подробным описанием, графиками и картинками. От некоторых бежал мороз по коже, но большинство были вполне приличными и даже добрыми — вот бородатый лаборант смотрит в микроскоп, вот опрятный джентльмен сдает кровь — на слайде разъяснено, что именно должно быть в его крови и как это будет использовано дальше. Вот и заключительная стадия, финал — все живы и здоровы, вакцина отправляется на завод, а зимой не случится эпидемии. Благодаря слаженным действиям ученых и команды испытателей.
На этой оптимистической ноте и завершился показ презентации. Звучала легкая фоновая музыка, кажется это был Рихард Клайдерман, и он продолжал играть фортепианные увертюры, когда прозвучал вопрос, заставивший зал замереть.
— А что стало с прежними группами? Я слышала, что некоторые из них… — вопрос задавала дама с копной иссиня-черных волос, дерзким орлиным взглядом и точеным профилем. На вид ей было лет пятьдесят. — …умерли, не дожив до конца. Не перенесли вакцинацию. Понимаете, о чем я говорю? — она внимательно, если не сказать больше, пронзительно, смотрела на Лукина.
Тот смутился, но быстро взял себя в руки. Тем не менее, даже от самых рассеянных зрителей не смогло укрыться его замешательство. Он явно не был готов к такому вопросу.
Карина Львовна Фельдман. 53 года. Разведена. Преподаватель вуза, кандидат философских наук. Въедливая, расчетливая, дотошная. Жесткая. Бескомпромиссная. Перенесла рак груди. Полная ремиссия. Представляет огромный интерес с научной точки зрения.
— Понимаете, Карина… Львовна. — начала он. — Мы не поощряем распространение слухов в любой форме. — Он потупился. — У нас медицинская научно-исследовательская организация, а не бульварная газета, и здесь случается всякое. Тем не менее, могу вас заверить, за последние десять лет не было зафиксировано ни одного летального исхода.
Кажется, даже Клайдерман в своей мелодии сделал паузу. Зал сидел, не шелохнувшись. Андрей слышал, как воздух входит и выходит из его легких. Он смотрел себе под ноги, потому что смотреть на Лукина не было сил. Каждой клеточкой своего организма, он чувствовал, что мужчина на сцене лжет. И дается ему это очень непросто, потому что он — неважный актер. Отвратительный актер.
— А как же Целиновский? — ее тихий голос прозвучал словно выстрел. — И… Шах. Георгий Шах. Помните такого?
Но Лукин уже собрался. Он со вздохом положил пульт на трибуну, взял стакан воды, сделал глоток.
— Целиновский, — начал он, — да-да. Илья, кажется. Четыре года назад, сокращенное испытание. Если вы знаете, что он умер, то должны знать и от чего. Он скрыл от нас, что принимает метамфетамин, каким-то образом сумел пронести вещество и… словом, случилось то, что должно было случиться. Сердце не выдержало. Официальное заключение имеется в архивах. Я могу вам его показать. — Лукин прочистил горло. — Именно после того случая, мы сильно ужесточили систему пропусков и досмотра, в том числе установили круглосуточное видеонаблюдение. Вы знаете об этом, на экскурсии вам показывали камеры. — Что касается второго… нас попросили из дружеского института провести тест вакцины от столбняка, ничего необычного, но не наш профиль, как вы знаете. Дело было восемь лет назад. В общем, это наша вина. Мы оплатили все расходы на похороны, семье была выплачена крупная страховка. С тех пор мы занимаемся только вирусом гриппа и ничем больше и входим в десятку мировых исследовательских центров по гриппу.
