На одиннадцатый день за ним пришёл молодой двадцатисемилетний лейтенант, забрал его с карантина и велел следовать за собой. От карантинного барака они направились на знаменитую Графскую пристань, в ту пору бывшую лишь простым деревянным причалом.
С Графской пристани, как с никакого другого места, открывался прекрасный вид на большую Ахтиарскую бухту и уходящую рукавом вправо меньшую Южную бухту.
Совсем рядом, как на ладони, гордо красовались суда героической Севастопольской флотилии, бывшей основой русского Черноморского флота. Ближе всего к пристани в ту минуту стояли пятидесяти-пушечный линкор «Святой Александр Невский» капитана второго ранга Языкова, сорокашести-пушечный линкор «Иоанн Богослов» капитана первого ранга Кумани и сорока-пушечный тяжёлый фрегат «Иоанн Воинственник» капитана второго ранга Баранова.
Корабли стояли так близко, что можно было расслышать, о чём говорят матросы на верхних палубах. Судя по их разговорам, и то и дело раздающимся офицерским приказам, корабли готовились к скорому отплытию.
Чуть дальше, ближе к Северной стороне города, стояли тяжёлые сорока-пушечные фрегаты «Святой Иероним» капитана второго ранга Алексиано, «Покров Богородицы» капитана второго ранга Ознобишина и «Амвросий Медиоланский» капитана второго ранга Нелединского. Судя по оживлённому поведению их экипажей, они также готовились в скорый путь.
Справа, в куда меньших по акватории Южной и Корабельных бухтах, стояли малые крейсерские суда и брандеры. Многие из них также готовились к отплытию.
Отдельно от всех, ближе к бухте Голландия, находящейся на Северной стороне, стоял адмиральский флагман и главная гордость русского Черноморского флота восьмидесяти-пушечный линкор «Рождество Христово». На его верхней палубе было спокойно, отчего можно было понять, что адмиральский флагман не собирается в скорый поход.
Также в стороне от других, ближе к бухте Северной, стоял пятидесяти-пушечный линкор «Святой Георгий Победоносец». Его экипаж также готовился к отплытию.
Усевшись в малую шлюпку, ведомую четырьмя матросами-гребцами, они поплыли к «Святому Георгию Победоносцу».
Это был довольно большой корабль, хотя и один из самых малых в классе линкоров, с тремя мачтами, двумя батарейными палубами и водоизмещением в полторы тысячи тонн. Орудия его нижней батарейной палубы достигали сорокавосьми фунтов веса, верхней батарейной палубы двадцатичетырёх фунтов. На носу и корме размещались более лёгкие двенадцати-фунтовые пушки, а также тяжёлые бомбовые мортиры и самые лёгкие восьми-фунтовые фальконеты. Сделанный из лиственницы корпус, толщиною в два фута, покрытый медной обшивкой, был достаточно прочен, чтобы выдержать попадание ядер из двадцатичетырёх-фунтовых пушек. Уступая в огневой мощи более крупным линкорам, он заметно превосходил их в скорости и манёвренности, являя собой идеальное равновесие этих трёх основных качеств, необходимых для военного корабля.
Подплыв вплотную к корабельному борту, лейтенант приказал стоящим наверху матросам спустить трап. Так, по скрипучим деревянным ступенькам, Алексей поднялся на верхнюю палубу линкора.
Было время обеда, и лейтенант велел ему сначала пойти поесть, а после подойти в офицерскую кают-компанию. После перловой каши и ржаных сухарей с водой, коими кормили на карантине, это было нужным для него решением.
Прекрасно зная, где на кораблях располагается столовая и камбуз, Алексей пошёл к носовой части корабля. Спустившись вниз по трапу, он оказался в пропахшей снедью столовой, где в это время было шумно и многолюдно. Ели гардемарины за одним столом с матросами, нижними чинами и специалистами, но главным их отличием было то, что еду они получали из офицерской кухни.
Получив на камбузе свою порцию, он направился к месту, где уже сидели трое таких же как он гардемаринов. Но тут, совершенно неожиданно, судьба преподнесла ему довольно неприятную встречу. Одним из сидевших за столом оказался его недруг Модест. Решив не подавать вида, что ему эта встреча неприятна, Алексей спокойно поздоровался и сел за стол рядом с ними. Модест также поздоровался, но начал сильней налегать на еду, чтобы поскорее покинуть столовую.
После обеда Алексей отправился в кают-компанию. Там он встретил уже знакомого лейтенанта и самого капитана Поскочина. В кают-компании тоже закончили обедать. Завидев новенького гардемарина, капитан пригласил его в свою каюту. Вместе с ними в капитанскую каюту вошёл и лейтенант.
— Сергеев-Ронский Алексей Александрович, — как бы про себя сказал капитан, беря в руки разнарядку, полученную новым гардемарином ещё в Адмиралтейств-коллегии.
— Так точно, ваше высокоблагородие, — тут же ответил гардемарин.
С полминуты между ними царило молчание, в течение которого капитан оценивающим взглядом рассматривал то Алексея, то предложенные им бумаги.
— Вы назначены вторым заместителем и помощником лейтенанта Морозова. Господин Морозов- второй линейный лейтенант и мой старший помощник. Так что должность сия ответственна даже для опытного моряка, а тем более для новобранца, — сказал капитан и протянул руку гардемарину.
— Сочту за огромную честь, — с гордостью ответил Алексей, сначала пожав руку капитану Поскочину, а затем и лейтенанту Морозову.
Интуитивно он сразу же догадался, кто является первым заместителем лейтенанта, но в тот момент его это не огорчило.
— На сегодня вы можете быть свободны, гардемарин Сергеев-Ронский. Господин лейтенант покажет вам вашу каюту. А завтра утром уже на учения, вместе со всей командой. Понятно? — спросил капитан, обращаясь к гардемарину.
— Так точно, ваше высокоблагородие, — ответил гардемарин.
— А вы, лейтенант, вызовите ко мне советника артиллерийской экспедиции, а потом проверьте, как там идут дела у боцмана. И, пожалуй, всё на сегодня. Сразу после вечернего построения дадим отбой, — махнув рукой, сказал капитан лейтенанту.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — кратко ответил тот, и, поклонившись, вышел из капитанской каюты.
За ним, также поклонившись, последовал и Алексей.
Лейтенант показал ему гардемаринскую каюту на четверых человек, в которой как раз оставалось одно свободное место. Велел освоиться и расположиться. Потом ушёл по своим делам, оставив его в каюте.
Уже вечером, на построении, Алексей узнал, что после завтра их корабль выходит в боевой рейд к берегам Турции.
На утро, чуть свет, раздалась учебная тревога. Вскочив со своих спальных мест, под оголтелый звон судового колокола, матросы бросились к мачтам, артиллеристы к пушкам, солдаты к бортам, офицеры и нижние чины к своим служебным
