Сколько-нибудь значимых военных судов в порту Синопа не оказалось. Но зато среди дюжины стоящих там кораблей, обнаружилась целая партия транспортников, доверху гружёных зерном и прочим провиантом для турецкой армии. Груз остальных кораблей также имел огромную ценность.
Для Ушакова это было то, что нужно. Дождавшись пока все корабли эскадры подойдут на достаточное расстояние, контр-адмирал отдал приказ об атаке. Ночь позволила им незаметно подойти к синопскому порту и атаковать ни о чём не подозревающего противника.
Первыми, из лёгких носовых орудий, огонь открыли идущие впереди линкоры. Тихая южная ночь мигом осветилась огнём орудийных залпов и отозвалась раскатистым эхом, разнёсшимся по необъятным морским просторам. Вслед за линкорами пальбу открыли фрегаты, а быстрые и ловкие крейсеры бросились в лобовую атаку на стоящие в порту вражеские суда.
В Синопе началась паника. Поднятый по тревоге турецкий гарнизон мигом открыл ответную пальбу из береговых крепостных орудий. Но сей ответный огонь не причинял русским совершенно никакого вреда, так как вскочившие на ноги турки большей частью стали палить наугад, в ночной темноте совершенно не видя атаковавшую их эскадру.
Налетевшие на них крейсеры Ушакова взялись за стоящие в порту транспортники с провиантом, буквально вплотную разнося их из своих относительно небольших орудий. Они мало что могли сделать в бою с крупными боевыми судами, но для подобных корсарских набегов годились идеально.
В полном переполохе турки метались по берегу, отчаянно пытаясь что нибудь предпринять, но спасти свои грузовые суда они уже не могли. Разбитые ядрами, беззащитные транспортники стали тонуть. А стоящие на крепостных стенах их владельцы могли лишь беспомощно за этим наблюдать.
Тем временем солдаты морской пехоты, находившиеся на тех же крейсерах, с ловкостью заправских корсаров захватывали остальные суда. Высыпавшие на причалы турки отчаянно пытались им помешать. Завязалось несколько беспорядочных стычек с криками и ружейной пальбой. Пока солдаты отбивались от турок матросы рубили швартовы канаты и выводили захваченные корабли в море. Те из них, что были получше и обладали достаточно ценным грузом, Ушаков приказал присоединить к эскадре, остальные, самые ветхие и дрянные, не представлявшие никакой ценности, велел подвести поближе к берегу и сжечь на глазах у врага. Озадаченным туркам оставалось лишь беспомощно наблюдать за этим представлением.
Уже покидая Синоп и обратившись к турецкому берегу правым бортом, эскадра дала несколько мощных залпов из бортовых орудий.
Дальше их путь лежал к Самсуну; в сравнении с Синопом, куда меньшему по значимости черноморскому порту османской империи. Ровно через сутки они уже были у своей второй цели.
Ушаков решил особо не тратиться на захудалый Самсун и лишь приказал, как следует обстрелять порт и прилегающий к нему город из орудий правого борта. Как и в Синопе переполошенные турки открыли ответную стрельбу из береговых орудий, но также, как и тогда, она не возымела хоть какого то действия.
Посадив на мель два турецких торговых судна, Ушаков решил двигаться, больше нигде не задерживаясь, к главной цели своего рейда- Анапе.
Именно Анапа, находящаяся под властью османов, занимала ключевое место в турецких наступательных планах. Именно в Анапе турки намеревались сконцентрировать достаточной силы десантный корпус и на кораблях своего флота перебросить его в Крым.
После отплытия от Самсуна и четырёх дней в открытом море в поле зрения русской эскадры показался кавказский берег.
Анапа была гораздо более крепким орешком, нежели Синоп и Самсун и, отнюдь, не могла даться также легко. Да и застать врасплох сонных османов не удалось. Защищала стратегически важный пункт солидного вида береговая крепость, с мощными оборонительными укреплениями и целой массой орудий, разных калибров и назначений. На рейде перед крепостью несли боевое дежурство турецкие военные корабли, в любой момент готовые сразиться с неприятелем.
Завидев на горизонте русские корабли, турки сразу поняли, что это эскадра Ушак-паши, как они с уважением называли своего грозного противника, и сразу же начали готовиться к бою.
Едва эскадра Ушакова подошла на достаточное расстояние, на турецкой цитадели загрохотали мощные крепостные гаубицы, посылая в неприятеля убийственные разрывные снаряды. Пролетая по навесной траектории, они рвались в воздухе, разнося смертоносные осколки и оставляя после себя густые дымные облака. На кораблях русской эскадры сразу же стали появляться первые раненые.
Тем временем, подойдя ближе, корабли Ушакова открыли пальбу из носовых орудий, одновременно давая залпы аналогичными разрывными снарядами из мортир, установленных на носовых и кормовых мостиках больших кораблей. Контр-адмирал понимал, что причинить какой либо ощутимый вред крепости они не смогут, и приказал сосредоточить огонь на стоящих под ней боевых кораблях противника.
Вскоре на турецких бастионах к гаубицам добавились мощнейшие батарейные орудия, посылая русской эскадре сотни чугунных ядер. В унисон с ними заговорили и бортовые орудия турецких кораблей, изо всех сил пытающиеся отразить русский натиск.
Большинство ядер пролетало через корабли и падало в море, незначительно задевая паруса и такелаж, другие отскакивали от бортов, оставляя лишь вмятины, но некоторым всё же удавалось наносить ощутимые повреждения. Куда большую опасность представляли разрывные бомбы и зажигательные брандскугели, поражающие осколками и огнём.
Подойдя к противнику на достаточное расстояние, Ушаков приказал поворачивать на левый галс, чтобы, развернувшись к противнику правой стороной, открыть огонь из бортовых орудий. Во время манёвра враждующие корабли сблизились настолько, что расстояние между ними оказалось достаточным для ружейного выстрела. Ожидавшие своего часа солдаты тут же прильнули к борту, открыв пальбу из мушкетов. Едва манёвр был завершён, к ним с оглушительными залпами добавились орудия палубных батарей.
В этот момент бой достиг своего наивысшего напряжения. Всё побережье Анапы затянуло густым пороховым дымом, нависшим над морем, словно непроглядный осенний туман. От турецких зажигательных снарядов на русских кораблях то и дело вспыхивали паруса, но матросы успевали вовремя их тушить. Со столь близкого расстоянии турецкие ядра начинали наносить всё более ощутимый вред. Росло количество раненых, стали появляться погибшие. Густой дым больно въедался в глаза, а от пороховой гари было трудно дышать.
Занявшись боем с неприятельскими судами, Ушаков не забывал и о крепости Кораблям, не слишком связанным боем, он приказал перенести свой огонь на крепостные укрепления и батареи. Зажигательные брандскугели, выпущенные из русских корабельных мортир, ложились близ турецких береговых батарей, обдавая их огнём и густым чёрным дымом. Летящие вместе
