Ласковый тёплый ветер нёс приятный цветочный аромат. Яркое солнце светило прямо в глаза, ослепляя Константина. Его тело, изнывавшее от боли, было будто парализовано ей. Голова ужасно кружилась, из-за чего создавалось ощущение, что весь мир начал дикий безумный танец. Во рту и горле было столь сухо, что Константин не мог даже издать стон. Лишь слабый, едва слышимый хрип срывался с его уст. В животе пульсировала боль, волнами расходящаяся по телу. Константин не понимал, жив он или уже мёртв. Он был бы рад любому исходу событий. Неподалёку летавшие птицы напевали незамысловатый мотив. Константин сжал руку в кулак, но мышцы отозвались очередной порцией боли. Она эхом разнеслась по всему телу, и, казалось бы, затмила собой весь мир. Сердце билось с неимоверной скоростью, разгоняя кровь по венам. Эти глухие удары, пульсирующие в ушах, заглушали все остальные звуки. Перед глазами застыла кровавая паутина. Она мерцала, словно желая исчезнуть. Ветер играл с волосами Константина, вместе с солнцем, согревая его. Константин боялся открывать глаза. Его пугала неизвестность. Но всё же он решился попытаться встать, преодолев боль и свои страхи. Сначала, открыв глаза, он увидел лишь яркий белый свет, дарующий режущую боль. Прозрачные, густые, вязкие слёзы стекали по лицу. Паутина постепенно блекла, уступая место ослепительному свету солнца. Константин медленно поднялся на локтях. Боль пульсирующими волнами разнеслась по телу. Константин издал практически утробный хрип, похожий на слабое рычание. Руки дрожали от боли и усталости, будто налитые свинцом. Каждая клеточка тела умоляла о пощаде, изнывая от неимоверной боли. Но Константин отчаянно пытался хотя бы сесть на землю, а по возможности и встать. Мышцы будто разрывались от нагрузки, причиняя всё больше и больше боли. Глаза привыкли к столь яркому свету. Теперь он видел яркую зелёную траву. Вокруг него была поляна из всевозможных растений, благоухающих и успокаивающих. Насколько мог видеть Константин, всё пестрело всевозможными цветами. Вокруг летали насекомые, жужжащие неимоверно близко от Константина. Он сидел посреди этой поляны, разглядывая ужасающие шрамы на своём животе. Казалось, будто они сделаны несколько лет назад. Жуткие рубцы красовались на животе, и лишь кровавые пятна на футболке свидетельствовали о недавности полученных ранений. В ушах звенело от боли. Он был напуган, совершенно не понимая, где находится и почему ещё жив. Вдруг он услышал тихий шелест травы. Перед ним предстал глубокий старец. Его голова была покрыта серебряной сединой. Длинные волосы были собраны яркой повязкой с какими-то непонятными Константину угловатыми символами. Тёплый ветер раздувал волосы этого старца. В руках он держал причудливый посох, но было видно, что не опирался на него, а стоял гордо и уверенно, не взирая на внешний, весьма почтительный возраст. Белоснежная длинная одежда на нём была покрыта узором из тех же символов, что и повязка на голове. Его глаза были белыми, словно он был слеп. В них читалась многовековая мудрость и вселенская доброта. Словно из старых былинных сказок, читаемых Константином в детстве, этот старец внушал уважение. Улыбка, кроткая, добрая сияла на его лице. От него исходило непонятное Константину тепло. Боль постепенно отступала. Старец, не говоря ни слова, протянул некий кожанный мешок, завязанный наверху. В нём что-то переливалось, некая жидкость. Константин с опаской развязал тугой узел из сухих толстых нитей. Прильнув к этому мешку, он был несказанно рад. В нём была вода. Самая вкусная и желанная за всю его жизнь. Сначала она причиняла боль, стекая по пересохшему горлу. Словно шар, состоящий из шипов и иголок царапал изнутри. Но вскоре и эта боль уступила место наслаждению. Полностью осушив этот мешок, Константин протянул его старцу. Он понимал, как жалко выглядел сейчас. Не зная, как поблагодарить старца, он лишь сказал: "Спасибо". В ответ получил лишь улыбку и протянутую руку. Константин был неимоверно благодарен этому старику, но всё же не знал, можно ли ему доверять. Он совершенно не понимал, что происходит вокруг, и, что гораздо важнее, где сейчас находится. Словно услышав это, старец слегка прищурил глаза. В них читалась некая тревога, смешанная с заботой. Константин решил, что хуже уже не будет. Он встал, оперевшись на сухую, но сильную не по годам руку старца. Тот совершенно молча развернулся в сторону далёкого леса и направился туда. Не имея иной альтернативы, Константин последовал за ним, борясь со своими страхами и болью. Он желал верить, что старец ему не враг.
Над головой кружились птицы, охотясь на летавших всюду насекомых. Небо, совершенно недавно бывшее без облаков, застилала белая пелена. Она была похожа ровную тканья покрывавшую весь небосвод. Причудливые тени скользили по поляне, сливаясь друг с другом. Константин, идущий следом за загадочным старцем, приближался к лесу. Тёмный, таинственный, даже зловещий лес становился всё ближе. Казалось, будто высокие исполинские деревья доставали до самого неба, подпирая небосвод. Вечный мрак окутал этот лес, казавшийся живым. Создавалось впечатление, будто это и не лес вовсе, а некое существо, древнее, как сама природа. Некоторые деревья были мертвы. Их чёрная обгоревшая кора внушала холодный ужас Константину. Мелкая дрожь
